Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - Михаил Трофименков Страница 47

Хотя, конечно, трудно было выбрать пример «удачнее», чем Темпл. Символ капиталистического оптимизма, она получила в шестилетнем возрасте уникальный молодежный «Оскар». Талисман студии Fox, спасла ее от неминуемого краха. В кино ее качали на коленях королева Виктория и Линкольн, в жизни — Нельсон Рокфеллер и Эдгар Гувер.

Темпл умилялся сам ФДР: безработным и нищим становилось, на его взгляд, легче на душе, когда, заплатив пятнадцать центов, они любовались херувимчиком, смягчавшим сердца старых мизантропов, примирявшим юных влюбленных, расставшихся родителей или маму с дедушкой-полковником, некогда проклявшим ее. Даже очутившись в приюте, ее героиня танцевала и пела, что надо «быть оптимистом», и десятки сироток радостно отбивали ритм ложками и вилками.

В 1934 году пятилетняя Темпл в предвыборном ролике Мерриама лепетала, что «хотела бы остаться с боссом»; уместнее было бы назвать ее «игрушкой в руках антикоммунистов» или фашистов: подписала же Темпл свое фото Витторио Муссолини.

Повзрослев, Темпл станет твердой антикоммунисткой, республиканским послом в Гане (1974–1976) и Чехословакии (1989–1992). Ее неудачной предвыборной кампанией в Палату представителей в 1967-м будут руководить те самые менеджеры, которые в 1934-м «валили» Синклера.

* * *

Едва ли не больший комический эффект произвел интерес КРАД к 27-летней Цыганке Роуз Ли (Розе Луизе Ховик), «королеве стриптиза», в 1938-м дебютировавшей в кино («Битва за Бродвей», «Моя счастливая звезда»).

Сестры Роза Луиза и Джун Ховик выросли на колесах, странствуя по стране с экстравагантной мамой-актрисой, задавшейся целью сделать своих детей звездами кабаре. Уйдя со сцены, мама организует в Нью-Йорке бордель для женщин, в стенах которого как-то раз застрелит свою любовницу: дело замнут. Ни о каком образовании, кроме сценического и закулисного, само собой, и речи идти не могло. Однако Цыганка, благополучно разминувшаяся со школой, вошла в историю не только как сексуальная провокаторка, избавлявшаяся на сцене от нижнего белья, оставаясь при этом в платье, но и как интеллектуалка от стриптиза.

Эта выдумщица превратила обнажение в игру на грани пародии; насмехалась, попирая все правила жанра, над сексом в его товарной форме — почти по Брехту, «очуждала» секс. Ее болтовня с залом — то о Расине, то о Элеоноре Дузе — пользовалась бешеным успехом: такие гонорары, сопоставимые с гонорарами голливудских звезд, какие получала Цыганка, не снились никому из актеров варьете. Когда в 1937-м в Нью-Йорке шестеро бандитов подкараулили актрису, возвращавшуюся домой после представления, и сняли с нее драгоценностей на 24 тысячи долларов, Цыганка убивалась: «Боже, я так люблю драгоценности. Я всегда их ношу, иногда даже сплю в них».

Ее нью-йоркские апартаменты насчитывали 26 комнат и семь ванных, а стены лос-анджелесской квартиры украшали картины, подаренные Пикассо, Миро, Шагалом, Максом Эрнстом, Доротеей Таннинг. Доказательство ее вполне изощренного вкуса — страсть к живописи Жюля Паскина, одного из последних «проклятых художников» Монпарнаса, трагического эротомана, на полотнах которого парижские девки напоминали сломанных кукол. Паскин покончил с собой в 1930 году — что примечательно, после того, как ему не удалось покорить Новый Свет: его нью-йоркская выставка провалилась.

В свободное от работы время Цыганка еще и писала детективные романы.

Наконец, она отличалась гражданским темпераментом. Если на сцене она выступала с шести лет, то «Капитал» прочитала в пятнадцать.

Как правило, звезды, посвящающие себя некой «миссии», играют на контрасте между своим экранным и общественным имиджем. Чем легкомысленнее их амплуа, тем строже они держатся на трибунах или в лагерях беженцев. В пику этому безусловному лицемерию Цыганка вышла на политическую сцену «в чем была». Ее анархическая сексуальность не скомпрометировала кампанию солидарности с Испанией, но стала мощным оружием НФ.

В женском подразделении Комитета киноактеров в помощь республиканской Испании она — со своей подругой Фанни «Смешной Девчонкой» Брайс — отвечала за сбор одежды для испанских сирот. Чем же еще заниматься женщине, которая только и делает, что раздевается? С газетных полос, на которых Комитет размещал свои призывы, улыбалась полуобнаженная Цыганка.

Артистка, которая все свое отдала на сцене, теперь просит отдавать вас.

Цыганка призывает жертвовать одежду для испанских беженцев… и на этот раз она не шутит.

Кабаре — отменная ораторская школа: кто умеет держать зал, удержит любой митинг. Цыганка, резко осуждавшая «невмешательство», брала слушателей первой же фразой: