Кровная месть. Чеченская вендетта - Ибрагим Хараев Страница 45

– Да, – ответил Сурхо. – Сын.

– Он совершеннолетний?

– Да. Ему вчера исполнилось пятнадцать.

Зубы Темирбека скрипнули. Он взял кинжал. Отошёл. Противники стали друг перед другом.

Сурхо держал в руках такое оружие впервые в жизни. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и боялся, что от резкого движения слетят очки, и повторял про себя правила боя: «Бить только режущими ударами. Никаких колющих. Главное, не перепутать. И не бросать. И надо, наверное, какие-то обманные удары делать, как-то расстояние держать. Или нет?.. И главное, не отступать. Взялся, так иди до конца. Смерть от резаной раны – не самая приятная вещь в жизни».

(Уж про резаные раны Сурхо знал всё. Чаще всего людей ранили в живот, а там желудок, печень. Когда пробивают стенку желчного пузыря, желчь начинает разъедать органы, человек переваривает сам себя. Долгая и мучительная смерть. Такого исхода он себе не желал.)

Тем временем Темирбек тоже не торопился сближаться. Он чувствовал, как кинжал предательски ловко вошёл в руку. Вдруг дали о себе знать все давние годы тренировок, проснулась давняя ненависть, и намётанный глаз уже сам по себе подмечал, что доктор совсем не умеет держать стойку, не чувствует баланса. Он был новичком. А Темирбек, несмотря на возраст, – был в хорошей форме. Проснулась сила, которую вернул ему врач, тело хотело движения, танца, и танец, которое оно хотело исполнить, – был танцем смерти.

«Не забывай, – напомнил самому себе Темирбек. – Когда ты дрался в первый раз, твой противник был сильнее и опытнее. И, тем не менее, ты его победил. Держи ухо востро». Хотел ли он умирать? Нет. Только не сейчас. Пускай жизнь даст ему хотя бы день, хотя бы час, он готов был молиться за это…

Тем временем Сурхо начал наступать, неловко, но энергично. Подпустив противника ближе, Темирбек ударил, легко отбив кинжал противника в сторону. Он мог тут же нанести следующий удар и убить нападающего, и едва удержался, чтобы рефлекторно не сделать этого. Но он так не хотел. Это было бы каким-то избиением младенца. Он готов был драться, как раньше, но бросаться на безоружного – не готов. Сурхо снова выставил кинжал перед собой и опять пошёл вперёд. Темирбек снова отбил атаку. Сурхо упрямо шёл и шёл на него. В третий раз Темирбек решил ударить сам, но тут же отскочил назад, повинуясь боевому чутью. С удивлением успел подумать, что Сурхо симулировал слабость и ловко контратаковал. Если бы не опыт, Темирбек лишился бы головы. И тогда в нём проснулся азарт.

Он вдруг бросился вперёд. Это движение испугало Сурхо, и он принялся отступать. Один за другим Темирбек наносил удары огромной силы, не стремясь поразить противника, но пытаясь сломить его волю, разбить его веру в себя, но он недооценил Сурхо. Тот вдруг прямо посередине отступления бросился всем телом вперёд на кинжал Темирбека, позволил лезвию застрять у себя в руке, потянул и ударил, совмещая импульсы обоих движений – своего и противника.

Темирбек осел, охнув, завалился на бок и замер.

Из его шеи фонтаном хлестала кровь, обдав Сурхо с ног до головы, из горла пошла пена, какие-то непереваренные остатки пищи. Сурхо в то же мгновение вырвало, прямо на труп. Он выронил кинжал, упал на колени и отполз, безуспешно пытаясь стереть с очков кровь, грязь и слизь, а эта отвратительная жижа всё не заканчивалась, она ползла и изнутри и внутрь. Чувствовал ли Сурхо удовлетворение от выполненного долга? Нет. Он чувствовал, что убил человека. Человека, который уже никому не причинил бы зла. Человека, который любил жизнь. Он совершил убийство и никому не принёс счастья, никого этим не спас. Он просто убийца, который отнял последние крохи жизни у несчастного старика. Стоит ли это одобрения родных? Есть ли на Земле такое сокровище, за которое стоит заплатить этим?..

А потом Сурхо понял, что всё это неправда. Галлюцинация. Его затуманенное сознание очистилось. Он на мгновение пришёл в себя и увидел, что произошло на самом деле.

На самом деле он лежал на земле, стирая с очков мерзкую жижу. Его рвало. И это было не от отвращения, а от раны в животе. А над ним стоял Темирбек. Потому что последним выпадом – Сурхо не попал. А Темирбек – попал. Такова была правда. Реальность.

Удар Темирбека был точным и метким. Вспыхнув в последний раз, сознание Сурхо навсегда погасло.

Темирбек стоял над телом человека, который сделал для него самый большой подарок в жизни, который пошёл ради него на самые тяжёлые испытания и вернул ему жизнь.

Когда-то, пятьдесят лет назад, когда в него попала та самая пуля из брошенного пистолета, Темирбек действительно умер. Но в следующее мгновение его сердце снова забилось, он пришёл в себя, но был уже совершенно другим человеком. Пуля сделала его калекой на всю жизнь, он больше не мог умереть с честью в бою, любой мог прирезать его как собаку. Родственники тогда спрятали его в Ставрополе и время от времени присылали немного денег, чтобы он не умер с голоду. Он не мог работать, не мог толком двигаться, и вся его жизнь была лишь одной ненавистью к самому себе. Он вышел из города всего раз, – когда почувствовал, что скоро умрёт, и пожелал последний вздох совершить на родной земле, в Баражое, но не дошёл. Там, на дороге, его и нашли добрые люди.

А сейчас, когда бой закончился, Темирбек был спокоен. Он ни о чём не думал, не издал ни звука. Взяв кинжал из мёртвой руки Сурхо, он пошёл к реке и забросил его далеко в воду. Потом направился в полицейский участок и сообщил дежурному: «Я убил человека. Он был безоружен, я напал на него и убил. Я покажу, где совершено убийство».

Больше он не сказал ни слова. Ни во время допросов, ни во время суда, ни в тюрьме. Молчал, даже когда перед ним заходилась в рыданиях Дагмара. Он смотрел перед собой невидящими глазами, не желая никого узнавать.