Зеркало для слепого - Борис Пугачев Страница 45

— Вон на столе квашеная, — отозвался егерь.

— А кочан свежей найдется? — спросил Родик.

— Свежей нет, а вилки квашеной — пожалуйста, — сообщила жена егеря. — Принести?

— Срочно, — сказал Родик. — Во мне проснулся мой прадед, который был главным поваром ресторана «Яр». Я придумал новое блюдо, которое даже Похлебкину не снилось. Вы будете первыми, кто его попробует. Я оберну ноги вместо фольги в квашеные капустные листья и протушу в кастрюле. Таджики по такой технологии готовят домломо. Правда, компоненты у них совершенно другие, но капустные листья, правда, свежие, они используют, как послойные оболочки.

— За великого повара! — выкрикнул Иван Петрович, подняв стакан, и, выпив, добавил: — Когда мы по дороге в Венесуэлу заехали с ним на Кубу, он приготовил закуску из бананов, после которой мы не срали две недели. Сегодня будет все наоборот. Реактивная тяга. Маску мне, противогаз. Ха-ха-ха.

— Иван Петрович… — осуждающе проговорил Родик. — Среди нас дамы… Сергей Сергеевич, я пошел готовить, а вы, как старший по званию, последите за Иваном Петровичем. Мне кажется, что ему достаточно. Не хотелось бы повторения кубинского банкета, о котором он вспоминает. Тогда, по утру, мы его с трудом откачали.

Родик удалился реализовывать свою кулинарную идею, а застолье, судя по все возрастающему шуму голосов, развивалось по неписаному русскому закону.

Вернулся Родик за стол вместе с Юрой, несущим миску с шашлыком, обильно посыпанным — так это делали таджики — мелко порезанным репчатым луком. Их встретили восторженными возгласами и бульканьем разливаемой по стаканам водки. Пока Родик со всеми чокался, шашлык разобрали. Кроме похвал ему ничего не досталось.

— Паразиты! Хоть бы попробовать дали, — заедая водку чудом сохранившимся соленым огурцом, беззлобно возмутился Родик. — Фирменное блюдо сначала сам поем, а потом уже вам принесу.

— Это верное решение, — пьяно одобрил Иван Петрович. — Нам принесите через два часа. Все новое надо испытывать на менее ценных членах общества. А то меня с генералом ненароком отравите.

— Уже отравили, — парировал Родик. — По-моему, вам баиньки пора. Ребята, помогите Ивану Петровичу до койки добраться.

— Я сам… — с трудом поднимаясь, заявил Иван Петрович и, хватаясь за разные предметы, побрел в направлении двери.

Родик переключил свое внимание на стол, стараясь найти что-то съедобное. В это время он услышал крик:

— Руки вверх!

Оглянувшись, он увидел, что позади жены егеря стоит Иван Петрович с карабином, упирающимся стволом женщине в спину.

Воцарилась тишина, в которой диссонансом прозвучала команда Сергея Сергеевича:

— Отставить!

Иван Петрович вздрогнул. Потом на его покрасневшем лице появилась глупая улыбка, и он истерично выкрикнул:

— Руки вверх все! Стрелять буду.

Юра, сидящий между Родиком и женой егеря, инстинктивно приподнялся и тут же, получив удар прикладом в голову, упал на пол.

Родик сперва воспринял все происходящее, как глупую пьяную выходку, но после нападения на Юру понял необходимость срочного вмешательства. Считая, что Иван Петрович на самом деле не столь опасен, он медленно встал и, ухватившись рукой за ствол карабина, начал оттеснять бузотера к стене. Одновременно другой рукой он делал за своей спиной знаки, чтобы все выходили из комнаты. Его поняли и стали покидать помещение. Тут Иван Петрович уперся в стену, и ствол карабина уткнулся Родику в грудь. Родик остановился, перехватил другой рукой цевье и, глядя ему в глаза, сказал:

— Иван Петрович, кончай дурака валять. Отдай ружье.

В это мгновение он скорее почувствовал, чем услышал щелчок спусковой пружины. Что-то жуткое будто прожгло его сознание, надолго запечатлев в нем страшный взгляд Ивана Петровича.

Дальнейшее промелькнуло как в тумане. Алексей мгновенно оторвал металлическую спинку от кровати и выбил ею карабин из рук Ивана Петровича, а следующим ударом уложил того на пол. Мужчины навалились на него и стали связывать простынями руки и ноги. Родик сел за стол. Кто-то налил в стакан водки и протянул ему. Он выпил, не почувствовав вкуса.

Следующим кадром, возникшим перед Родиком, был уже прислоненный к стене и спеленатый Иван Петрович. Казалось, он потерял сознание. Сергей Сергеевич, стоя рядом, проверял патронник его карабина.

— Повезло вам, Родион Иванович. Богу свечку надо ставить. По банкам успели весь магазин расстрелять, а патрон в стволе осечку дал. Ублюдок, считайте, убил вас. Да и Юра везунчик. Чуть выше — и последствия не замедлили бы сказаться. А так только синяк и ссадина. Возьмите патрон себе на память.

— Надо его протрезвить, — предложил Родик, бессознательно кладя патрон в карман. — Раздевайте его до трусов, и пусть проветрится на террасе.

— Там очень холодно, Родион Иванович. Простудится он, — вступилась жена егеря.

— Значит, такая у него судьба, — заключил Родик. — Он убийца. Причем убить пытался друга или товарища, который, кроме хорошего, ничего ему не делал. Вам в спину ствол упирал. Подонок он. Еще и Юру ни за что изувечил. У него теперь лицо несколько недель заживать будет. Что вы его жалеете? Раздевайте. Матрас на пол бросьте, и пусть там связанный лежит. Холодная это называется. Если сдохнет, то так ему и надо. А мы должны еще мое фирменное блюдо попробовать. Я пошел снимать его с огня. Полагаю, оно уже готово…

На кухне царил непривычный, но вполне приятный аромат, чем-то напоминающий запах щей.

«Так и должно быть. Капуста дала сок, мясо — тоже, плюс чеснок и морковка. Почти все составляющие щей. Интересно, что стало с мясом? — подумал Родик, поднимая крышку кастрюли. И сам себе сказал:

— Пора вынимать, а то сок уже почти весь испарился. Еще немного — и будем кушать угли. Вот подонок. Стрельнул в меня. Прямо в грудь попал бы. В меня… Я его в Венесуэле поддерживал, помогал. Общались, как друзья. Семьями встречались. Подонок. Он должен ответить за это. Юрку изувечил. За что?!

— Родион Иванович, вы что-то сами с собой разговариваете, — приобняв Родика за плечи, заметил вошедший на кухню Алексей. — Помочь чем-нибудь?

— Подонка на террасу вывели? — вместо ответа спросил Родик.

— Не волнуйтесь. Сидит в одних трусах, дрожит, и очко играет. Похоже, осознанка к нему приходит. Ну и кореша у вас…

— Друзья… Знаете, Алексей, я уже ничему не удивляюсь. Ведь он не первый. Этот хоть застрелить меня пытался, а остальные еще хуже. Может быть, понятия дружбы, людской близости, порядочности исчезли вместе с социализмом? А может, их и не было, а существовала только уравниловка, в результате которой мерзкие чувства людей притупились или временно спрятались за личиной строителя коммунизма? Знаете, есть одна восточная мудрость, звучит примерно так: «Пройдет время, и друг станет врагом, а враг — другом. Ибо собственная выгода сильнее всего».