Общество мертвых пилотов - Николай Горнов Страница 44

– У вас есть что-нибудь для туристов, которые впервые в Санкт-Петербурге? – вежливо поинтересовался Вадим у девушки, одетой в ярко-красную накидку с надписью «Еженедельные Ведомости».

Поджав губы, продавщица ткнула пальцем в сторону невзрачного буклета «Санкт-Петербург для чайников».

– Сто пятьдесят рублей!

– Звучит заманчиво. – Вадим улыбнулся. – Пожалуй, я возьму.

Девушка фыркнула и почти выхватила из рук Вадима две протянутые купюры. Вадим с недоумением отошел. Ему не очень хотелось выяснять, кого же именно так ненавидела женщина, торгующая газетами, туристов как таковых, или только тех, кто в Санкт-Петербурге впервые. По инерции он прошагал еще пару кварталов, а там уже поймал такси.

– Куда едем? – поинтересовался таксист.

– К Неве! – решил Вадим. – Пора, наконец, взглянуть на эту реку живьем.

Таксист кивнул и лихо перестроился в средний ряд.

– Нет, погодите, – попросил Вадим. – А можно сначала на канал Грибоедова?

Таксист опять кивнул. Вадим несколько секунд разглядывал густой поток машин, а потом опять встрепенулся.

– Ой, нет, я передумал, лучше отвезите меня сначала в Эрмитаж.

Таксист добродушно хмыкнул.

– Откуда вы, если не секрет?

– Солнечногорские мы, – неожиданно для себя сказал Вадим.

– Даже и не знаю, где это, – признался таксист.

– Как бы вам объяснить… – Вадим не секунду задумался. – Если, например, провести прямую линию между северной оконечностью озера Байкал и городом Якутском, то наш город будет примерно на середине этой воображаемой линии.

– Далеко… – согласился таксист.

Вадим поймал в зеркале его внимательный взгляд.

– Вы не волнуйтесь, сейчас нам все равно в одну сторону, – пояснил таксист. – У вас еще есть время, чтобы с адресом определиться. Только не слишком тяните, чтобы потом не пришлось кругом возвращаться. В центре теперь сплошное одностороннее движение…

– А куда у вас туристы ездят? – тут же поинтересовался Вадим.

Таксист пожал плечами.

– По-разному. Кто-то в Летний сад или Петродворец. Некоторым на Васильевский остров позарез нужно или к Исаакиевскому собору. А другие на Невский торопятся. Есть еще экскурсии разные: Петербург Пушкина, Гоголя, Белого, Достоевского…

– На Невском я был, – заключил Вадим после короткого раздумья. – Летний сад, я полагаю, лучше всего выглядит летом. А что, крейсер «Аврора» сейчас совсем не в моде?

– Нет, – рассмеялся таксист. – «Аврора» давно из моды вышла.

– Тогда мы сделаем так. Мы сначала поедем к «Авроре», а потом вы меня высадите в начальной точке маршрута «Петербург Достоевского». Не зря же я в отеле «Достоевский» остановился. Это знак.

Таксист быстро перестроился в другой ряд. Потом не выдержал и поинтересовался:

– В знаки верите?

– Приходится…

Вадим откинулся на спинку заднего сиденья и покрутил в руках только что купленный буклет. На форзаце была карта города. Это хорошо.

Открыв небольшой томик наугад, Вадим пробежался глазами по строчкам.

«Условный наблюдатель, если его поставить у главного входа в Адмиралтейство, только по трем основным перспективам сможет одновременно увидеть на шесть километров. Таким же было бы дальновидение наблюдателя, поставленного в створе Невского и Лиговского проспектов. Наблюдателю, стоящему на Троицком мосту, ближе к Адмиралтейской стороне, видно по речной глади не менее чем на семь километров, а в створе Московского проспекта и Обводного канала наблюдатель увидит еще дальше – на десять километров. И, наконец, с западных границ Крестовского, Петровского, Васильевского и Канонерского островов дальновидение наблюдателя было бы практически неограниченным. Такой большой коэффициент «просматриваемости» объясняется большой длиной и прямизной улиц города. Но с точки зрения преследуемого человека, петербургская ситуация крайне невыгодна, а сам преследуемый крайне уязвим: он видим издалека и, часто, сразу с нескольких разных сторон…»

Последняя фраза вызвала у Вадима необъяснимую тревогу, и он быстро захлопнул буклет.

– Почти приехали, – сказал таксист. – Через пару минут прямо по курсу у нас будет крейсер «Аврора», флагман революции. Как заказывали.

– Какой-то маленький у вас крейсер, – удивленно заметил Вадим, выбираясь из машины. – И очень печальный. Но если приехал, то надо по любому осмотреть корабль. Как думаете?

– Думаю, что надо, – с преувеличенной серьезностью кивнул таксист.

Вадим прогулялся для начала вдоль печального крейсера. Потом поднялся по широкому трапу на борт. «Аврора» со стилизованных картинок, виденных в детстве, производила куда более приятное впечатление. В натуре же боевой крейсер, несмотря на свежую краску, щедро разлитую на все, до чего дотянулись руки реставраторов, выглядел как картонный и крайне подержанный музейный экспонат. В трюм-музей Вадим спускаться уже не стал. Только постоял несколько минут на носу, где три разновозрастных чада, опекаемых рассеянной мамой, тщетно пытались оседлать главный калибр.

Улицы Достоевского Вадима тоже не впечатлили. Как и весь район, примыкающий к Сенной площади. Подкованный таксист высадил его на Вознесенском проспекте и сказал:

– Не пропустите главные достопримечательности. Прямо будет улица Гражданская. Если пройдете по ней, то попадете к дому Раскольникова. Это на углу со Столярным переулком. А если пойдете по набережной Грибоедовского канала до пересечения с Казначейской улицей, то упретесь в дом Сони Мармеладовой. Заблудиться здесь трудно…

Но таксист явно недооценил способностей Вадима. Все его рекомендации он с успехом позабыл уже через пять минут. В результате вместо Казначейской улицы каким-то образом оказался на улице Казанской. Потом долго бродил по переулкам и с большим трудом выбрался на Сенную площадь, где какой-то сердобольный петербуржец непрезентабельного вида вызвался показать ему верное направление. И только тогда Вадим понял, что на самом деле все это время ходил по кругу. Единственное, что Вадима действительно порадовало, так это кафе «Раскольников» в полуподвале того самого дома на углу Гражданской и Столярного переулка.

В кафе заманчиво пахло едой. Там было тепло, относительно чисто и до странности пусто. Так пусто, что даже официантов не было заметно. Вадим выбрал столик у окна, а дом Сони Мармеладовой решил уже не искать. В тот момент он даже сочувствовал Раскольникову, которому приходилось ежедневно ходить по этим улицам. Еще немного и Вадим сам бы охотно вооружился топором и отправился на поиски старушек, нещадно эксплуатирующих человеческие слабости. Тем более что процентщиков и процентщиц в этом районе с тех пор не поубавилось. Навскидку он вспомнил, что за два часа увидел десяток банковских офисов и еще полтора десятка валютных «обменок»…