Моя преступная связь с искусством - Маргарита Меклина Страница 44

Однако, в отличие от работающих в «Зеллерман Инк» адвокатов, меня заботил не шелест банкнот и баснословные барыши — а долетающий до меня из документов шепот человеческой жизни и шелест литературных страниц.

Я мечтал стать писателем, рассказывающим о скрытых движеньях души, о внутреннем мире и подсознании человека, о тончайших, хрустальных психологических механизмах, этаким Достоевским, чтобы потом оказаться под софитами и вспышками кинокамер, на прицеле у папарацци, у всех на виду.

Я усматриваю тут парадокс. А вот и второй: моя должность периодически одаряла меня незаурядным сюжетом, выраставшим из очередного слушания дела и подробного описания самых феерических и аферических фигурантов — увы, я не мог ничем этим воспользоваться, так как подписал соглашение о неразглашении тайн.

3

Следующее задание касалось девушки, которую звали Тамара, и это имя показалось мне неожиданно русским. Еще не зная, почему юрфирма поручила мне под нее подкопаться, я — родившийся на Малой Охте писатель-пижон, чей изысканный вкус влек к дорогим бутикам, а жалование позволяло лишь барахолку — уже чувствовал с ней странную связь.

Однако, Тамара Равал оказалась вовсе не русской и даже не девушкой — прежде она была рядовым армии США, который превратился в блондинку: обтягивающая грудь маечка с блестками и стройные бритые ноги в капроне, типичная американская Барби, сидящая в ожидании принца из Принстона под сенью живописных дерев.

Барби, оказавшаяся у меня на столе в тоненькой папке, которой — без ведома Тамары Равал — предстояло с моей помощью расти и расти.

Вчитываясь в распечатанные, написанные разухабистым тоном имэйлы, я вскоре узнал, в чем состояла суть дела, а воображение обратило факты в красочный фильм.

Только Тамара Равал нашла работу в уважаемой фирме, как уборщик, с которым сотрудники походя практиковали испанский (впрочем, дальше «хаста ла виста» и «муча травахо» ни у кого не пошло), заметил в приоткрытом ящике стола Тамары брелок в виде радужного полосатого сердца и, поинтересовавшись американским эквивалентом презрительного словечка «marica», привлек внимание одного из сотрудников фирмы, регулярно выкидывающего в мусор мятый-перемятый «Плейбой» с жирными пятнами неизвестной еды.

Тот, отхлебывая обжигающее острое чили, вбил длинноволосую Тамару Равал в поисковик, и оттуда незамедлительно выплыли правозащитные транссексуальные организации и ее армейские фото. Мачистский «ежик», дерзость во взгляде и на кармане пятнистой формы начертано: «Труман Равал».

Неловкое движенье руки — и чили забрызгало несколько документов (среди которых была вымоленная утром визитка симпатичной светловолосой коллеги), а затем вместе с картонной пиалой полетело вниз на ковер (к счастью, рядом оказался раскрывший рот, позабывший о швабре уборщик). Но сколько он не тер и не мыл, на ковре все равно осталось пятно.

4

Вскоре «открытие» дошло и до руководства компании, и руководство, продававшее рекламные услуги представителям национальных меньшинств (среди которых в почете были незамысловатые мачо, «пассивные» гомосексуалисты за людей не считались, женщины же были бессловесны и незаметны будто трава) испугалось, что наличие на важной должности транссексуалки погубит репутацию фирмы в глазах накачанного огородника Педро с его кочанами, подпольного хакера Хорхеса, владельца такой-растакой такерии Хозе.

«Когда эта скромная, но сексапильная девушка вошла к нам в кабинет, мы не могли и представить, что в прошлом она прыгала не со скакалкой, а с парашютом, наносила на лицо не белила с румянами, а зеленую камуфляжную краску и что ее звали не Тамара, а Труман. Но это лишь полбеды!

Главная проблема заключается в том, что она произносит речи на правозащитных собраниях, где рассказывает о самоуважении и собственном выборе, побуждая других ничего не бояться и гордиться тем, кто они есть.

Нас не колышет ни гордость, ни сборища содомитов, но если клиенты, набрав ее имя в Сети и напоровшись на „трансгендерный прайд“, прознают о том, что у нас один из важных постов занимает бывший мужчина, то разгорится страшный скандал.»

«Мы уже знаем, какие у нее гениталии — гласило письмо. А теперь проверьте, действительно ли у нее есть диплом. Действительно ли она прежде трудилась в компании „Эппл энд Пиппл“. Правда ли, что в выпускном классе ей удалось продать сто коробок овсяных печений и передать деньги в фонд для бездомных; так ли, что у нее раньше была зарплата в пятьдесят гранд.

Узнайте про нее все, от доски до доски, и соберите досье: нам нужно хоть что-то, за что мы могли б зацепиться и под благовидным предлогом вышвырнуть ее вон!»

Я в шоке глядел на запрос. Гнев от того, что подобное еще возможно в Америке, смешивался во мне с любопытством: я знал, что сегодняшнее вечернее одиночество скрашу разглядыванием тамариного фотодосье.

5

Зайдя в приемную компании «Эппл энд Пиппл», я был угощен не только кофе и бесплатными, лежащими на стеклянном столике, новостями, но и мобильным телефоном Тамары — «господин Нильский, мы так все по ней скучаем, представляем, как вам, ее сокурснику, повезло — передавайте Томке привет!»

Представившись потенциальным работодателем, я позвонил в тамарино бывшее учебное заведение и узнал, что она действительно получила диплом.

Выдав себя за несовершеннолетнего транссексуала, которому «нужна ролевая модель», я обратился в правозащитную организацию и не только узнал расписание лекций, но и заполучил по почте несколько любезно отправленных мне брошюр в непроницаемом черном пакете, таких как «Ставшая девушкой: Советы по поводу того, как одеваться» или «Как найти работу после изменения пола», причем автором обеих была несравненная Тамара Равал.

«Я очень довольна карьерой — писала она. — Ведь после долгих разочарований и поисков я наконец нашла рабочее место в компании, где у меня сложились прекрасные отношения с коллегами и начальством, в компании, где мне предоставили все возможности, чтобы раскрыть мой талант.»

То есть в той самой компании, из которой ее во что бы то ни стало хотели убрать.

И в этом процессе должен был быть задействован я.

6

Вскоре я знал о ней практически все.

В каком возрасте она сделала операцию; когда у нее появился первый мужчина; за какую футбольную команду болеет и сколько постов написала в своем не огражденном от постороннего любопытства онлайновом дневнике.

Выступая перед сменившей пол публикой, состоящей из сотен зеленых, голубых, карих, прежде-мужских-ныне-женских и прежде-женских-ныне-мужских внимающих глаз, Тамара понятия не имела, что на нее смотрят еще по меньшей две пары.

Одна пара глаз, безжалостных, в красных прожилках, принадлежала главе ее фирмы; другая пара глаз — нордических, серых, над прямым носом с благородными крыльями — была моя.

Я был не только орудием в чужих руках, исполнительным инструментарием, помогающим компании избавиться от транссексуала — я вел собственную потайную игру.