Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Воллам Мортон Страница 44

«Любовь, — подумал я, — преодолевает все преграды».

Следующие полмили я проделал в сентиментальном настроении. Меня восхищало все, что я видел: красный гравий на дороге, темно-красный песчаник вдоль обочины, солнечные лучи, просвечивавшие сквозь кружево листвы. И вдруг…

Мне пришлось резко затормозить перед чемоданом, который преспокойно — несмотря на всю неуместность ситуации — валялся посередине дороги.

Н-да, подумал я, очевидно, Порлок-Хилл является чемпионом среди всех остальных холмов по выкидыванию ненужного багажа. Чемодан лежал вверх днищем, и когда я его поднял, застежки отскочили, все содержимое, к моему ужасу, полезло в образовавшийся зазор. Я кое-как постарался запихнуть вещи обратно и в ходе этого нелегкого процесса не мог не обратить внимания на шелковую розовую ночную сорочку, которая эффектно расположилась между мужским твидовым жилетом и таким же пиджаком. И еще одна деталь бросилась мне в глаза — крошечные разноцветные конфетти, подобно репейнику прилипшие к грубому твиду.

Ну, и как, по-вашему, должен был поступить в подобной ситуации здравомыслящий человек?

Я стоял на полпути к подножию Порлок-Хилл. Над моей головой радостно щебетали птички — подобные трели, в моем понимании, раздавались в заоблачных высях Эдема; листва беззаботно трепетала и шелестела на ветру, как ей и положено в райских садах. Современные Адам и Ева удалялись от меня по крутой горной дороге, они ехали навстречу своему медовому месяцу, а у меня на руках оказалось их приданое.

С чемоданом в обнимку я уселся на обочине — в надежде, что молодожены спохватятся и вернутся за своим имуществом.

В том, что эти бедняги именно сегодня поженились, у меня не было никаких сомнений. Доказательством тому — цветные конфетти на пиджаке. Ведь обычно все новобрачные первым делом перетряхивают свой багаж — каждый ботинок, носок, рубашку, пижаму и непромокаемый мешочек для туалетных принадлежностей — в попытке избавиться от этих маленьких (розовых, красных, белых и голубых) доказательств своей вины.

Странное дело: все молодожены (которые почему-то предпочитают сочетаться браком именно в июле) наивно полагают, что если они тщательно соберут и сожгут этот праздничный мусор, то ни одна живая душа в мире не догадается об их тайне. Смешные люди! Они, верно, не знают, что у служащих отелей, хозяек пансионов и горничных глаз наметан: они безошибочно выделяют счастливые парочки среди прочих постояльцев. Но мои-то каковы! Представляете себе, начинать семейную жизнь, имея в наличии мотоцикл, юную жену в коляске… и без зубной щетки. Да, не повезло парню!

Я нимало не сомневался, что он похитил девушку у семьи, которая в ней души не чаяла. Домочадцы, конечно же, все уши прожужжали невесте о том, что ее избранник гроша ломаного не стоит, что он не сможет должным образом о ней позаботиться… И на тебе: первое, что делает несчастный недотепа, — теряет все ее вещи. Ага, вот и они!

Однако я ошибся. По дороге, ведущей с Порлок-Хилл, катилась красная итальянская машина. За рулем сидел обливающийся потом толстяк, рядом с ним — такая же толстая, раскрасневшаяся женщина. Они с нескрываемым любопытством посмотрели на явно ненормального человека, который сидел под деревом и баюкал на коленях неопрятного вида чемодан.

Спустившись в прелестную тенистую долину Порлока, я сразу же разыскал сержанта полиции. Он, похоже, совсем не удивился, когда я вручил ему утерянный багаж.

— Должно быть, новобрачные! — проницательно заметил он, и мы оба понимающе улыбнулись.

— Я позвоню в Линтон, — любезно пообещал полицейский.

Если только мои молодожены психически здоровые люди, то они, конечно же, знают, с какой симпатией весь мир относится к чужому счастью (а особенно к радостям медового месяца). Так что ежедневно обнаруживать на своей одежде цветные конфетти — это наименьшее из зол, которые им следует ожидать…

После обеда в гостинице «Старый корабль» я пересказал эту трагическую историю молодой парочке — своим соседям по столику. В разговоре случилась неловкая пауза, после чего я услышал, как мужчина прошептал своей спутнице:

— Слава богу, это случилось не с нами!

Женщина покраснела и трогательно потупилась (а я в очередной раз убедился, что молодоженов в июле больше, чем ежевики в сентябре). Поскольку все мы — так или иначе — оказались втянуты в эту историю с чемоданом, то решили вместе прогуляться до полицейского участка и поинтересоваться судьбой вещей.

— Все в порядке, — успокоил нас сержант, — и получаса не прошло, как они вернулись. Новобрачные, как я и предполагал!

Все дружно рассмеялись. После этого мы с новоявленными мистером и миссис решили прогуляться к маленькой церкви Святого Дубриция, где, по слухам, имелось нечто, представляющее интерес для всех молодоженов. Когда мы по узкой тропинке подошли к церкви, уже совсем стемнело. Парочка молча стояла у меня за спиной, я зажег спичку и в ее неверном свете увидел фрагмент мраморного памятника — мужчина в рыцарских доспехах лежал бок о бок с прекрасной дамой. Надпись гласила: «Барон Харингтон, умерший в 1417 году, и его супруга». От памятника веяло таким миром и покоем, что любой циник почувствовал бы себя посрамленным перед ликом истинной любви.

— Пока смерть не разлучит нас, — прошептал я, роняя обгоревшую спичку.

В последнем проблеске света я успел заметить, что мои влюбленные стоят, тесно прижавшись друг к другу, пальцы рук переплетены, и смотрят они не на барона и его жену, а друг на друга…

Я почувствовал себя совершенно лишним в этом месте — кому нужен тысячелетний старец, одинокий и печальный? Наспех пожелав молодоженам спокойной ночи, я побрел в гостиницу. Там, упиваясь своей грустью, выпил большую кружку эля. Из тени в углу медленно материализовался ретривер. Он приблизился и доверчиво положил свою бархатную голову мне на колени.