Три позы Казановы - Юрий Поляков Страница 44

Кокотов почти сразу почувствовал светлую лёгкость, знакомую по редким минутам всемогущего вдохновения. В теле появилась давно забытая бодрая истома, с которой он просыпался в далёком детстве. Тогда казалось, что вся твоя юная плоть от макушки до кончиков пальцев есть продолжение весёлой утренней мысли, и хотелось выбежать на солнечный балкон, с хрустом потянуться навстречу новому, полному радостных новостей дню – одному из миллионов дней, ждущих тебя впереди!

– Ну вот – ты и здоров.

– И всё? – удивился исцелённый.

– Всё? Ну ни хрена себе! Наша цивилизация шла к этому тысячи лет: сначала мы не могли понять причину болезней, потом не умели расшифровать космический ритм. А когда расшифровали, боролись с фармацевтическими монстрами, пичкавшими нас химией. Представляешь, обычную мигрень они лечили лошадиными дозами анальгетиков – уроды капиталистические! Пришлось делать революцию. А когда последнему монстру наконец по закону откусили голову, болезни отступили навсегда. Мы здоровы. Запомнил?

– Кажется…

– Кажется! – Инопланетянин ещё раз медленно воспроизвёл последовательность ударов: трам-там-там-трам-там-там-трам-тарарам-там-там. – Повтори!

Кокотов успешно повторил, смутно припоминая, что уже где-то слышал этот исцеляющий ритм.

– Отлично! Стучи себе по голове раз в квартал для профилактики. Проживёшь лет сто двадцать, если не будешь курить…

Тем временем летающая тарелка замигала огнями и хрипло загудела, будто круизный лайнер, предупреждающий туристов, рассыпанных по торговым улочкам, что скоро отчалит.

– Ну, мне пора! – воскликнул «богомол» и отломил от ветки пышную гроздь рябины с перистыми листьями. – Жене. Сожрёт, если без подарка вернусь.

– А ты сказал, у вас мужей теперь не едят.

– По-всякому бывает… – вздохнул обитатель планеты Джи.

– Погоди! – воскликнул Кокотов, изнемогая от благодарности к зелёному целителю. – У меня есть для тебя сюрприз…

Андрей Львович бегом вернулся в номер и стал лихорадочно искать камасутрин – новейшие таблетки для повышения потенции. Он задыхался от волнения, шарил везде, нервно переворачивал вещи и наконец обнаружил упаковку под подушкой. Вот они, все четыре таблеточки! Возвращаясь в лоджию, Кокотов больше всего боялся, что никакого пришельца там нет, что всё это ему привиделось, примстилось, а значит, он не выздоровел и метастазы продолжают неумолимо въедаться в мозг! Но «богомол» сидел на ограждении и любовался рябиновой кистью.

– Вот! – Писатель с гордостью протянул ему упаковку камасутрина.

– Что это? – спросил пришелец, осторожно принимая подарок в коготки.

– Природная мощь Тибета!

– Конкретнее можно? – раздражённо скрипнул хитиновым бедром инопланетянин. – На Тибете у нас ремонтная база. Шамбала. Слыхал?

– Слыхал… С помощью камасутрина ты сможешь… э-э… радовать жену гораздо чаще, чем раз в год!

– Да-а? – «Богомол» изучил таблетки вращающимися глазами, ощупал усиками-вибриссами, даже лизнул чешуйчатым языком: – Химия?

– Ну что ты! Только природные ингредиенты. Закупали в Индии специально для политбюро…

– Смотри! Если что не так, вернусь и откушу голову! – предупредил тот и сунул блистер в карман на брюшке.

– Не волнуйся, жена будет довольна!

– Сомневаюсь. Как сказал Сен-Жон Перс, «легче найти братьев по разуму в космосе, чем довольную женщину в Париже!»

– Вы тоже знаете Сен-Жон Перса?! – изумился Кокотов. – Откуда?

– У меня незаконченное высшее…

Последние слова пришельца потонули в новом, более мощном гудке звездолёта. «Богомол» всплеснул лапками, приподнял надкрылья, выпростал и расправил светло-зелёные, пронизанные прожилками, похожие на занавесочный тюль крылья. Они мелко завибрировали, пришелец, махнув на прощание рябиновой гроздью, взлетел. На покрытых инеем перилах остался тёмный след от лапок. Стремительно уменьшаясь, инопланетянин помчался к «тарелке». В ней как раз отворилась дверь, устроенная так же, как подъёмный мост в замке.

Изумлённый Кокотов увидел, как со всех сторон к звездолёту мчатся десятки, даже сотни «богомолов», и каждый несёт что-нибудь в лапках: куски арматуры, гнутые автомобильные диски, сдохшие аккумуляторы, мотки ржавой проволоки и прочие железяки неясного назначения. Два пришельца, объединив подъёмную силу крыльев, тяжело волокли по воздуху старую чугунную батарею.

«Богомолы» приземлялись на приступке откидной двери, складывали крылья, предъявляли двум рослым тёмно-зелёным стражникам какие-то удостоверения и скрывались со своей добычей внутри корабля. Когда последний летун зашёл на борт, прохрипели прощальные гудки и дверь захлопнулась. Погасли три луча, и пруды, похожие на просвеченные до дна бассейны, превратились в три огромные могильные плиты из чёрного с синими крапинками мрамора. Звездолёт ещё некоторое время повисел в воздухе, а затем исчез, точно лопнувший мыльный пузырь….

Андрей Львович вернулся в номер, лёг, изнемогая от счастья, в постель и живо вообразил, как завтра помчится в «Панацею», потребует повторного рентгена и насладится растерянностью врачей, которые будут тщетно искать в серых размывах снимка следы болезни и скажут, что резать не надо, лучше взять анализ мочи, найти в ней трипельфосфаты зла и откусить ему по закону голову. А дальше он отыщет сбежавшую Обоярову. Нет, она сама вернётся, нежная, трепещущая, и увезёт его в большой дом на берегу, где они будут наслаждаться бронзовыми морскими закатами, а по ночам любить друг друга с неторопливой изобретательностью. Ничего, что пришлось подарить инопланетянину камасутрин, у Виктора Михайловича большие запасы. А главное: Кокотову теперь открыта тайна вечного здоровья и неизбывной бодрости во всех членах. Ах, как жаль, что умерла мама! Он мог бы её вылечить…

Он на всякий случай решил проверить, не забыл ли он чудодейственную последовательность космического ритма. Барабаня по стене трам-там-там-трам-там-там-трам-тара-рам-там-там, Андрей Львович вспомнил: это же тот самый заветный стук в дверь, о котором они условились с Натальей Павловной! Вдохновлённый таким мистическим совпадением, писодей торжественно постучал костяшками по лбу, а потом, радостно смеясь, ещё и ещё раз, всё сильней, сильней, всё громче и громче, всё веселей и веселей. Он колотил себя по голове, пока не услышал грохот, доносившийся из прихожей. Кокотов с трудом разлепил глаза, различил гулкие удары: трам-там-там-трам-там-там-трам-тарарам-там-там – и услышал знакомый голос:

– Мой рыцарь! Вы спите? Это я – откройте…

Он окончательно очнулся: в тёмном окне сиял ломоть луны. В номере было холодно. В приоткрытую балконную дверь сквозняк, пульсируя, втягивал и отпускал занавеску. Никакого дамского белья на полу не оказалось. Кокотов сел на кровати, почувствовал головокружение и опёрся, чтобы не потерять равновесия, о матрац.

– Почему же вы молчите?! – доносилось из-за двери. – Вы спите? Я вас разбужу! Ах, как я вас разбужу!