Плакучее дерево - Назим Ракха Страница 43

Кэрол с полминуты стояла недвижно, затем подалась вперед:

— Ты пыталась покончить с собой?

Ирен кивнула.

— Боже милостивый! — воскликнула Кэрол и шлепнула себя ладонью по ляжке. — А почему ты ничего не сказала мне?

Ирен посмотрела ей в глаза:

— А зачем?

Кэрол напряглась:

— Тебе следовало прийти ко мне. Я ведь всегда говорила это, разве не так? Разве я не старалась всегда прийти на помощь тебе и твоей семье?

Она в упор посмотрела на Ирен, словно ждала, что та скажет. Когда же ответа не последовало, она шагнула сестре навстречу:

— Ты так и не сказала мне, кому ты звонила.

Ирен глубоко вздохнула, встала, подтащила к холодильнику стул, забралась на него и достала из навесного шкафчика коробку из-под обуви.

— Вот. — Она слезла со стула и поставила коробку на стол.

— Что это?

— На следующий день после того, как я наглоталась таблеток, я написала ему письмо. Я подумала, что если мне не хватило духу покончить с собой, то какой мне смысл цепляться за то, что превратило мою жизнь в бесконечные мучения. Мне следовало принять для себя решение. Вопрос стоял так: жить или умереть, простить или ненавидеть. Я должна была сделать свой выбор. И я написала ему.

— Написала кому? О чем ты говоришь?

— Дэниэлу Роббину. Я написала ему и сказала… что я прощаю его.

— И теперь ты говоришь мне, — указала на коробку Кэрол, — что в этой коробке хранятся твои письма к нему? Я тебя правильно поняла?

— Не мои, а его. Моих у меня нет.

— Его письма? — Кэрол вытаращила глаза. Казалось, еще мгновение, и они вылезут из орбит. — Вы с ним переписывались?

— Почти восемь лет, — кивнула Ирен.

— Восемь лет? А Нэт в курсе?

— Нет, конечно. Ни он, ни кто-то другой.

Кэрол положила руку на лоб:

— Отец небесный! Скажи мне, что это неправда! Нет, я серьезно, Ирен, скажи мне, что ты пошутила, что это письма от кого-то еще, а не от убийцы твоего сына. Как ты могла переписываться с этим… чудовищем?

Ирен открыла коробку и вынула оттуда несколько конвертов.

— Он пишет мне по два, иногда по три письма в месяц. И я пишу ему в ответ. Можешь прочесть, если хочешь. Думаю, тебе было бы любопытно познакомиться с ним поближе.

Кэрол посмотрела на сестру так, словно в руках у той было нечто непристойное, омерзительное, нечто такое, что Ирен достала со дна сточной канавы.

— Ты с ума сошла? Зачем тебе понадобилось писать ему? Ирен, честное слово, я не понимаю, что на тебя нашло?

— Кэрол…

— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что мне никогда не понять, через что ты прошла. Можешь не объяснять. Но переписываться с убийцей собственного сына! Простить того, кто навлек страдания на всю вашу семью!

— Он совсем не такой, каким ты его себе представляешь.

— Прошу тебя, только не это! Ты думаешь, я такая идиотка, что поверю каждому его слову? Да он просто морочит тебе голову! Такие люди, как он, у них ни стыда ни совести, они не ведают, где проходит граница между добром и злом. Для него что убить Шэпа, что обмануть тебя — все едино. Второе даже легче, потому что ему не надо смотреть тебе в глаза.

Кэрол повернулась и принялась расхаживать из стороны в сторону.

— Черт побери, сестрица, вот уж не думала, что ты такая дура!

— Я сказала тебе. У меня не было выбора. Я просто не могла так дальше жить.

— И поэтому ты решила, что для тебя самое лучшее — это обратиться за поддержкой к тому, кто убил твоего сына? Это безумие, Ирен! Ведь на твоей стороне весь мир! Я, Нэт, Блисс, прихожане нашей церкви — все до единого на твоей стороне! И у кого ищешь поддержки ты? Честное слово, я даже не могу…

— Верно, ты не можешь. Посмотри на себя — прекрасный брак, прекрасные дети, прекрасные, замечательные внуки. Бог мой, Кэрол, откуда тебе знать, что потерять сына и, наконец, свыкнуться с этой потерей — это разные вещи.

Ирен вытащила из конверта письмо:

— Вот, например. Это просто человек, человек, допустивший страшную ошибку. Он сам это знает, и он раскаивается. Когда он выстрелил в Шэпа, в нем что-то умерло. Ты вспомни, как он даже не пытался снять с себя вину. Просто взял и вошел в бар, как будто нарочно хотел, чтобы его поймали. Ведь ему тогда было всего девятнадцать лет. Девятнадцать, Кэрол! Это был, по сути дела, мальчишка!

— Прекрати! Слышишь, прекрати немедленно! — Кэрол застыла в двух шагах от Ирен. — Так с кем ты все-таки разговаривала по телефону?

Лицо Ирен застыло, превратилось в каменную маску.

— Я спрашиваю тебя, с кем? С кем ты говорила по телефону?

— С начальником тюрьмы. Я спросила у него, можно ли мне навестить Дэниэла.

— Ты с ума сошла?

— Я хочу обратиться к губернатору с прошением об отмене казни. Сказать ему, что я простила Дэниэла. Рассказать все, что я о нем знаю, что он изменился за эти годы. Да, он совершил ошибку, но сейчас он совершенно другой человек.

— Да, гляжу, этот тип запудрил тебе мозги!

— Неправда. Это я сама хочу ему помочь. Он даже не в курсе этого. Он меня ни о чем не просил. Ни единым словом. Ни единого раза. В своих письмах он писал о самых простых вещах — какие книги он читает, какие вещи его окружают. Кстати, он хорошо рисует, ты не знала?

Кэрол стукнула себя ладонью по лбу.

— Хорошо рисует? Интересно, почему он не сказал тебе об этом раньше? Ты только послушай, что ты говоришь! Пойми, сестра, всему есть границы, и, когда ты пытаешься спасти убийцу собственного сына, хочешь ты того или нет, ты эти границы переступаешь. Признайся честно, и когда же ты решила сбросить эту бомбу на Нэта и Блисс, я имею в виду твое письмо.

Кэрол смерила сестру пронзительным взглядом. Ирен внутренне поежилась — Кэрол словно пробурила дыры в ее мыслях, в ее мечтах спасти Дэниэла.

— Об этом я еще не задумывалась.

— Нет, вы только послушайте! — Кэрол опустила руки, и они безвольно повисли на фоне яркой, малиновой с синим, в крупный цветочный орнамент блузки.

— Ты только что сказала, что всегда была на моей стороне. Что мешает тебе сделать это и сейчас? Не волнуйся, я прекрасно знаю, что всему есть границы. Но они на то и существуют, чтобы иногда их нарушать. Я умирала. Ты представляешь себе, какая тонкая грань отделяла для меня жизнь от смерти? Да, я знаю, что случилось непоправимое зло. Но в какой-то момент для меня вопрос стоял так: простить или умереть. Я не рассчитывала на то, что он мне ответит, честное слово, не рассчитывала. Но как только я прочла его письмо… я словно перешла на другую сторону чего-то такого, о чем я никогда не задумывалась. Не говоря уже о том, чтобы испытать это на себе. Эти письма, — Ирен подвинула коробку ближе к сестре, — они стали для меня чем-то вроде спасательного круга. Они позволили мне по-иному взглянуть на мир, увидеть в нем то, чего я раньше не замечала. Этот человек, это чудовище, убийца моего сына! Именно он вернул мне вкус к жизни, и я не могу бросить его на произвол судьбы, даже не попытавшись ему помочь!