Главные вещи - Юрий Серов Страница 41

Послышался дружный хохот. Степан Тимофеевич, с улыбкой посмотревший на ребят, не понял причины их смеха и в прекрасном настроении отправился домой.

* * *

Сидели в столярной мастерской, превращенной на время в камору, и пили. Пили пиво, самогон, ели старогородские пирожки с ливером, курили сигареты, рассказывали анекдоты и гоготали. Пашка, опрокидывающий одну рюмку за другой, спустя некоторое время уже мирно обнимал коврик и мешался под ногами. Лёлик и Артур доигрывали вторую партию в «пьяные» шашки, и мужественно крепились, сражаясь за своих королей. Обоих мутило от срубленных фигур, но и тот, и другой держались до последнего, пока спирт не овладел кровью, и оба не присоединились к спящему Пашке. Рим пил мало, больше пропускал, предпочитая алкоголю сухарики, чипсы и сушёные кальмары, однако сморило и его. Зато Цыган отрывался на славу и выпил полтора литра самогона, но стойко держался на ногах и участвовал во всех событиях вечера: борьбе на руках, конкурсе на самый смешной анекдот и игре в карты, в которой ему практически не было равных. Ночью бурное веселье поутихло: ребята разбрелись, улеглись на столы и заснули, не в силах продолжать пьянку, и лишь потомок древних цыганских кровей сидел у горящей свечи, хлебал в одиночестве бутылочное окское пиво и травил молодой организм никотином.

Утром Цыгана разбудили громкие и настойчивые стуки в дверь: предусмотрительный Артур закрыл её на щеколду, опасаясь неожиданных гостей.

– Кто там? – спросил Цыган, на автопилоте поднимая голову. – Кто стучится в дверь мою, тому морду я набью.

– Отставить шутки, идиоты! Это Светлана Андреевна! Бегом дверь открыли! Быстро! Моё терпение на исходе!

– А, это вы… Да пошли вы знаете куда, Светлана Андреевна. – Парень рухнул обратно. – Поспать не даёте.

– Ах, так! – разозлилась воспитательница. – Сейчас вы у меня попляшете! Я иду за столяром, он вам покажет кузькину мать! Алкоголики малолетние!

Послышался звук удаляющихся каблучков. Ушла, подумал Цыган. Поднявшись со стола, парень потянул уставшие мышцы и принялся будить остальных, но те после бурного вечера не подавали признаков жизни и не хотели вставать. Даже Рим, который употреблял мало, – и тот оказался не в силах разлепить глаза и откликнуться на зов.

С улицы снова донёсся звук шагов. На этот раз шагали двое, и вторая поступь была явно мужская. Цыган, поразмыслив о перспективе провести ближайшие два дня в изоляторе, не нашёл её лучшим вариантом и лихорадочно забегал в поисках запасного выхода.

Наткнувшись на старую разваливающуюся и наспех сделанную лестницу, ведущую на чердак, парень радостно хохотнул и метеором метнулся наверх. Втащив её за собой, он прикрыл лаз створкой и без сил плюхнулся на пол.

Внизу снова застучали.

– Открывайте, шкеты! Тыквы пооткручиваю! – услышал Цыган грозный бас столяра. – Устроили мне сабантуй!

– Открывайте! – поддержала начальника мастерской Светлана Андреевна. – Бежать некуда!

Молчание послужило ей ответом. Спящие горе-алкоголики из детского дома и не думали вступать в диалог. Цыган, представляя картину, давился от смеха, но сдерживал себя, опасаясь быть услышанным.

В итоге всё закончилось просто и быстро. Столяр снял дверь с петель, оба вошли внутрь, и через секунду комната огласилась визгливыми истерическими криками воспитательницы:

– Спите, сволочи! Поднимайтесь! Хватит! Вас ждёт изолятор!

Цыган посмотрел на часы. Половина восьмого. Рановато они проснулись. Осторожно шагая, он прокрался до конца чердака, выбрался через окно на крышу, примерился и прыгнул. Высота оказалась приличной, и при приземлении парень приложился об асфальт и снёс кожу с колена. Шипя от боли, он оглянулся и припустил по дорожке.

Звонок на подъём Цыган встретил в своей постели. Встав, он натянул штаны, спрятав ото всех разбитое колено, заправил койку и увидел, что в проходе спальни стоит Светлана Андреевна.

– Доброе утро, – поздоровался Цыган с воспитательницей.

– Доброе. Где ты был сегодня ночью? – огорошила она вопросом.

– Как где? – наигранно удивился парень. – Здесь. Спал.

– Не ври!!! Я заходила в семь часов, тебя не было. И дружков твоих не было, алкоголиков.

– Я утром в туалет ходил, живот что-то прихватило. – Живот, значит?

– Ну да. Яблоко грязное съел, не помыл, вот и расхандрился. А что случилось?

– А то ты не знаешь! Сам же участвовал!

– Не знаю. Я спал ночью. Зачем вы на меня наговариваете?

– Потому что беспредел устраиваете! Пьёте, дебоширите, ругаетесь матом. Что хорошего в этом!.. В общем, за завтраком всё узнаешь. – Она махнула рукой. – Хотя тебе и так всё известно.

Когда воспитательница ушла, Цыган подышал в ладошку и, не почуяв запаха перегара, в несчётный раз поблагодарил уникальный организм, позволяющий творить чудеса в абсолютно разных ситуациях.

За завтраком Светлана Андреевна и присоединившийся к ней директор Степан Тимофеевич, пожертвовавший выходным ради уникального случая, прочитали воспитанникам лекцию о вреде пьянства и курения, поимённо назвали всех участников вечерне-ночного мероприятия и сообщили, что виновные приговорены к двум дням изолятора. О Цыгане никто и словом не обмолвился. Цыган сидел и в ус не дул, понимая, что чудом не оступился.

Вечером он, как и полагается, навестил друзей. Те ругались и винили во всём случившимся его, но парень с шоколадной кожей сочувственно смеялся, считая обвинения нелепыми и несущественными.

– Морда цыганская! Как ты умудрился удрать? – удивлялся Пашка из изолятора. – В столярке даже окон нет!

– В самой столярке нет, а на чердаке есть. Вот оттуда я и драпанул.

– А нас чего не растолкал? Вместе бы сбежали. – Я толкал.

– И чего?

– А ничего! Мычите, храпите, стонете, а вставать и не думаете! Я что, корячиться должен и по очереди вас на чердак таскать?

– Мог бы и так, – обиделся Рим. – Мы тебе не чужие.

– Времени не было, браточки. Сам еле ноги унёс. Так что без обид… Я тут вам поесть организовал, с поварихой договорился.

Цыган просунул под дверь пакет с едой и бутылку с компотом, попрощался и уставшей походкой пошёл на уроки.

* * *

– Значит, решил, да? – Степан Тимофеевич сидел напротив и смотрел также заинтересованно, как и в день их знакомства. – Может, передумаешь? Здесь всё-таки твои друзья, твой дом. Там ты будешь чужаком.

Лёлик минуту колебался. Ему вспомнилось его детство, отдельные интересные моменты: счастливые и грустные, радостные и печальные.

– Решил, – ответил он директору. – Не могу отказаться от мечты. Лёлик помнил себя с трёхлетнего возраста. Когда его, кричащего во всю глотку, мать несла в детский садик, удобно устроив под мышкой, а потом он плакал, стоя у ног нянечки и провожая мамку. Помнил, когда пошёл в школу, где проучился на отлично до пятого класса. Потом в семье произошла катастрофа, и учёба переместилась на задний план. Зимой отец, мать и дядька возвращались со свадьбы родственников и на скользкой дороге перевернулись. Из всех троих выжил только дядька, успевший выпрыгнуть из машины в сугроб. Маму и папу собирали по частям.