В предчувствии апокалипсиса - Валерий Сдобняков Страница 41

Разумеется, есть и выражения, которые по эмоциональному воздействию превосходят русские. Вместо не несущих смыслового окраса «ноября» и «декабря» – «лiстапад» и «снежань», вместо безликого «парус» – удивительно ёмкое «ветразь», вместо малоаппетитного понятия «меню» – «разблюдоўка»…

Сегодня, когда литературные связи разорваны, а национальные литературы варятся в собственном соку, каждая из них, стремясь подчеркнуть собственную непохожесть на других, зачастую в первую очередь стремится уйти от традиций великой русской литературы, не только мифологизируя персоны своих основоположников, но и всё более демонстрируя миру собственную провинциальность. Несколько лет назад, ещё работая на посту первого секретаря Союза писателей Беларуси, я в интервью "Литературной газете" сказал о том, что, положа руку на сердце, нельзя не признать – Минск никогда не значился среди мировых литературных центров. В мире знали белорусские тракторы, часы, холодильники, а известность подавляющего большинства белорусских писателей ограничивалась границами собственной страны… Казалось бы, что здесь такого? Минск действительно не Париж, не Москва, Мон-Мартра у нас нет, Арбата – тоже, Пушкина человечеству тоже не мы подарили… Так что спорить вроде бы не с чем… Но что тут поднялось! Кто только не оскорбился, не принял на собственный счёт обвинение в провинциальности! И невдомёк было возмущавшимся, что такая реакция может быть исключительно реакцией провинциалов – в больших литературных столицах на интервью попросту бы не обратили особого внимания…

B. C. Но вашу-то личную творческую судьбу трудно назвать неудачной. Не только в Беларуси, но и в самой России едва ли сыщется поэт, которого бы столько публиковали на самых разных широтах. В самое последнее время ваши произведения поместили около двух десятков авторитетных литературных изданий, одна география чего стоит – от петрозаводского «Севера» и архангельской «Двины» до «Сибирских огней», выходящих в Новосибирске, и красноярского журнала «День и ночь». А ещё публикации в авторитетных столичных литературных изданиях. Совсем недавно вышел объёмистый «День поэзии – 2010», где традиционно представлено лучшее из того, что за год создано в русской поэзии, там тоже есть добротная подборка ваших стихов. Давно заметили ваше творчество и в дальнем зарубежье – издающийся в Калифорнии (США) «Альманах поэзии» за 2010 год открывается именно вашими стихами…

Два года назад Президент Беларуси вручил вам одну из высших наград страны – медаль Франциска Скорины. Вы внесены в десять официальных энциклопедий и множество интернет-изданий. И при этом единства у составителей этих изданий нет – одни именуют вас русским поэтом, другие – белорусским. Так что, видите, и относительно вас единого, устоявшегося мнения нет. Вы-то сами кем себя считаете?

А. А. Это вопрос гораздо более сложный, чем может показаться на первый взгляд. С одной стороны, я родился и живу в Беларуси, патриот и гражданин этой страны, лучше которой для меня нет и не будет. С другой – пишу на русском языке, впитав в себя традиции русской классической литературы. И в этом плане отношу себя, безусловно, к русским поэтам. Не к российским, а именно к русским, разбросанным сегодня по всему миру. Скажем, казах Бахыт Кенжеев нынче попеременно живёт в Англии и Канаде, и это отнюдь не мешает ему быть, на мой взгляд, одним из лучших современных русских поэтов.

К сожалению, на протяжении очень долгого времени белорусской литературой у нас считалось лишь то, что написано на белорусском языке. И неприятие всего иного ощущается в творческой среде до сих пор. Немало известных личностей продолжают утверждать, что белорусская литература – удел исключительно пишущих на "мове", а русскопишущие пусть едут издаваться в Россию… В этой связи я вспоминаю эпизод, когда мне, по долгу службы, пришлось беседовать о литературе с первым секретарем посольства одной из дружественных нам славянских стран. Женщина прекрасно говорит по-русски, наизусть сходу декламирует строки классиков. Она спросила меня – а кого из нынешних молодых белорусских писателей я мог бы отметить? Я осторожно ответил вопросом на вопрос: "Вы имеете в виду только тех, кто пишет по-белорусски или всех молодых литераторов?" В ответ моя собеседница удивленно-возмущенно захлопала ресницами: "Конечно, всех!.. Иначе это преступление, апартеид! В Европе за такое Милошевича судили…"

B. C. Любопытно в этой связи было бы узнать, как писатели Беларуси отреагировали на те события, которые произошли в Минске после переизбрания А. Г. Лукашенко на пост Президента страны? Поддержали они это волеизлияние народа или затаились, ждут, как дальше будут развиваться события, куда подует «ветер истории»?

А. А. Раскол в писательской среде Беларуси произошёл не вчера. И ключевым моментом раскола именно и оказалось отношение к существующей власти. Когда в 1994 году народ Беларуси избрал своим лидером Александра Григорьевича Лукашенко, ставший к тому моменту насквозь националистическим Союз белорусских писателей встретил молодого главу государства едва ли ни улюлюканьем. Чего только не писалось тогда в националистической прессе. Один «поэт» даже сочинил поэму под названием «Убей Президента!»… Едва ли ни каждый шаг нового руководства страны, особенно если дело касалось каких-то вопросов сближения с Россией, создания Союзного Государства, вызывал ярость и негодование в определённой среде. Даже кандидатов на Премию Союзного Государства Союз белорусских писателей решил демонстративно не выдвигать под предлогом того, что, мол, такого государства не существует.

Между тем Александр Григорьевич в первые годы своего президентства очень стремился подружиться с творческой элитой страны и в первую очередь – с литераторами. Прекрасно помню тот скорбный день, когда писатели прощались с народным поэтом Беларуси Пименом Панченко. На траурную панихиду приехал А. Г. Лукашенко вместе с тогдашними премьером и главой парламента. У меня и сейчас пред глазами стоит эпизод, когда Глава государства поднялся на второй этаж Дома литератора, чтобы выразить свои соболезнования тогдашним руководителям Союза писателей. Увидев Президента, один из поэтов, имеющий звание "народного", не слезая с подоконника, на котором он восседал скрестив ноги, на весь зал презрительно воскликнул: "Во, Шурык прыехаў…" Президент услышал, но стерпел. Оскорбления продолжались, когда началась траурная панихида – один за другим выходившие на сцену маститые "пiсьменнiкi" говорили почти одно и то же – сердце поэта не выдержало потому, что он не мог смотреть на то, как нынешняя "крымiнальная ўлада прадае Беларусь расейцам…" Замечу, что П. Панченко был до мозга костей советским поэтом и частенько писал стихи типа знаменитого "Я внука веду в Мавзолей". Думаю, что проживи он немного дольше, непременно оказался бы в рядах тех писателей, которые действующего Президента поддержали. Как поддержали те, кто в ноябре 2005 года вышли из ставшего насквозь оппозиционным Союза белорусских писателей и воссоздали Союз писателей Беларуси. Именно на учредительном съезде воссозданного Союза меня избрали первым секретарём новой писательской организации. Сегодня, правда, после того как в СПБ приняли около трёхсот перебежчиков из старой организации, дух здесь заметно изменился – теперь там стараются как можно реже упоминать о тех, кто воссоздавал Союз писателей. Я когда-то сказал нашему Председателю СПБ: "Кого бы в Гражданскую разбил Будённый, пополняй он Первую Конную исключительно за счёт перебежавших махновцев?" Тогда от моих слов просто отмахнулись…