HHhH - Лоран Бине Страница 41

Председатель Совета министров по обороне рейха

Шефу Полиции безопасности и СД

Группенфюреру СС Гейдриху

Берлин

Дополняя предписание от 24 января 1939 года, в котором на Вас возлагалась обязанность решить еврейский вопрос ниболее выгодным на то время способом, путем эмиграции или эвакуации, поручаю Вам провести с учетом нынешних условий всю подготовительную работу для организационного, практического и материального обеспечения окончательного решения еврейского вопроса в Европе на территориях, находящихся под контролем Германии.

В той степени, в какой это затрагивает компетенцию других центральных органов руководства, они тоже должны быть задействованы в выполнении указанной задачи.

Геринг останавливается и улыбается. Эйхман добавил этот абзац, чтобы удовлетворить амбиции Розенберга. Гейдрих тоже улыбается, но не может скрыть презрения, которое испытывает к министерским чинушам. Геринг продолжает чтение:

Кроме того, я поручаю Вам представить мне в самое ближайшее время общий план предварительных мероприятий организационного, экономического и практического характера, необходимых для окончательного решения еврейского вопроса таким образом, каким это было предусмотрено.

(См. «Нюрнбергский процесс», том 7.)

Геринг молча ставит дату и подпись под тем, что История превратит в Ermächtigung, предоставление полномочий. Гейдриху незачем скрывать, как он доволен. Он усмехается. Он кладет драгоценный документ в портфель. На дворе 31 июля 1941 года, акт об «окончательном решении» вступает в силу, и ему, Гейдриху, предстоит руководить претворением идеи в жизнь.

109

Сначала я написал: «Геринг, затянутый в голубой мундир». Понятия не имею, почему я увидел его в голубом. Да, конечно, он в голубом на многих фотографиях, но откуда мне знать, надел ли он голубой в тот день. Вполне мог быть, например, в белом.

Не знаю и того, имеют ли еще значение такие подробности на нынешней стадии повествования.

110

«Бад Крезнах, август 1941-го. Только что здесь закончился проходивший во второй раз всегерманский чемпионат по фехтованию. Определены двенадцать лучших спортсменов Reichssonderklasse (буквально: «экстракласса рейха»), они получат золотые и серебряные нашивки за спортивные достижения от NSRL (Имперского физкультурного союза). На 5-м месте обергруппенфюрер СС (внезапное повышение в звании – случайная ошибка журналиста или намеренная, из подхалимажа?) и генерал полиции – это Рейнхард Гейдрих, глава полиции безопасности и СД. Он с радостью принимает поздравления, но его манеру держаться отличает скромность победителя. Те, кто хорошо его знает, знают и то, что ему незнакомо понятие “отдых”. Ни минуты не отдыхать, ни на минуту не расслабляться – таков главный принцип этого человека как в спорте, так и на работе». (Заметка была опубликована в специализированном журнале «Спорт и физическое воспитание».)

Те, кто его знал, знали и то, что лучше не скупиться на похвалы в адрес этого гениального тридцатишестилетнего атлета и лучше не затрагивать вопроса о стрессе у судей в момент, когда надо засчитать удар или укол, нанесенный шефу гестапо. И лучше не вспоминать при нем Коммода и Калигулу [162], которые бились на арене с гладиаторами, прекрасно понимавшими, что в схватке с императором не стоит особо усердствовать.

При этом во время состязаний обергруппенфюрер Гейдрих вел себя вроде бы вполне прилично. Однажды, когда он рассердился на решение арбитров и главный судья соревнований резко его одернул, сказав во всеуслышание: «На фехтовальной дорожке действуют только законы спорта, никакие другие!» – Гейдрих, ошеломленный храбростью этого человека, не стал протестовать.

По-видимому, он придерживал вспышки hubris [163]для другого времени и для других мест, потому что тогда же, в Бад Крезнахе, сказал двум друзьям (интересно, с каких это пор у Гейдриха завелись друзья?), и сказал, ничуть не стесняясь в выражениях, что в случае необходимости – «ударила бы, допустим, старику моча в голову» – без колебаний обезвредил бы и самого Гитлера.

Что он имел в виду? Мне бы очень хотелось это знать.

111

Нынешним летом один из посетителей Киевского зоопарка вошел в клетку со львами. Его пытались удержать, но он отмахнулся: «Господь меня спасет». Ну и его сожрали живьем… Будь я там, я сказал бы ему: «Не стоит верить всему, что рассказывают…»

Господь ничем не помог людям, которые погибли в Бабьем Яру.

«Яр» по-русски означает «глубокий овраг». Этот громадный овраг с крутыми, порой даже отвесными склонами был расположен на окраине украинской столицы. Сегодня от него осталась лишь поросшая травой неглубокая траншея, рядом с которой стоит весьма впечатляющий монумент в типичном советском стиле – памятник тем, кто здесь погиб. Но когда я захотел туда поехать, шофер такси предложил показать сначала место, до которого во время войны простирался Бабий Яр. А когда привез к окруженной лесом канаве, объяснил через молодую украинку, которая меня сопровождала и служила переводчицей, что туда как раз и сбрасывали тела. Потом мы снова сели в машину и водитель доставил нас к мемориалу, находящемуся больше чем в километре оттуда.

За время от первого расстрела, 27 сентября 1941 года, до освобождения Киева осенью 1943-го нацисты сделали Бабий Яр самой, возможно, большой братской могилой в истории человечества. Надпись на памятной доске, выполненная на трех языках (украинском, русском и иврите), сообщает, что здесь погибли более ста тысяч человек, жертв фашизма [164].

Больше трети были истреблены менее чем за двое суток.

В то сентябрьское утро 1941 года киевские евреи тысячами стекались к месту сбора, куда им было приказано явиться накануне, с документами и ценными вещами, готовые к депортации и не подозревающие о судьбе, которую уготовили им оккупанты.