Вихри перемен - Александр Лапин Страница 41

Дубравин, как бывший автомобилист, долго приглядывается к нему, пытаясь понять происхождение. И наконец его осеняет. В знакомых плавных линиях он узнает микроавтобус, который снимался в фильме «Кавказская пленница». «Ай да Бябушев! Ай да сукин сын! Нашел-таки чем удивить москвичей. Статусный, хотя и древний, автомобиль!»

Мимо окон автобуса плывут шикарные крымские пейзажи. Из-за гор и поворотов периодически выглядывает море. С непременными бухтами у берегов и кораблями вдали. Народ охает и ахает, разглядывая виллы и санатории на склонах.

Крым! Крым! Обитель радости и счастья советского человека. Все еще впереди: Египет и Анталия, Коста-Брава и Коста-Дорада, Пхукет и Бали.

А сейчас радует все. Кособокие придорожные кафешки. Душистый чебурек из рук чистенькой русской бабушки. И, конечно, пепси-кола, фанта и пиво. Смачно чмокают открывающиеся банки и бутылки. Коричневая дрянь шипит и пенится во рту.

Вот он, горьковатый вкус свободы! Пей колу и пиво! Радуйся жизни, абориген и приезжий, русский и хохол!

Наконец, откуда-то из-за поворота показывается легендарный курортный город у моря. Пустынная набережная с кооперативными ларьками и аттракционами. Потом мелькают узкие улочки, старые дома и домишки. Автоколонна осторожно въезжает в ворота обители советских писателей. Пансионат, уютное здание в стиле советского ампира, утопает в зелени кипарисов и пальм, вьющегося винограда и роз.

Тут эта галдящая, молодая разноязычная поросль нового российского бизнеса и разместилась. Все в наличии. Костюмы спортивные «Адидас», малиновые пиджаки, золотые цепи на шее, пальцы, унизанные перстнями, молодые красивые подруги. И вопрос в тревожных глазах: «А что же будет с нами дальше?»

Дубравин бросает свои вещички в скромном одноместном номере, справедливо полагая, что не место красит человека. Теперь его выход. К морю! Которого он не видел никогда. Так уж получилось, что он, сын суровой лесостепной полосы и резко континентального климата, любит море всею душой.

Его красавицы помощницы Наташка и Гюзель уже готовы – купальники подогнаны что надо! Дубравин знает, чем потрясти провинциальных бизнесменов, которым в массе своей нет еще и тридцати.

Он подхватывает девчонок под руки и является на пляж.

Вот оно море! Плещется ласково соленой водою. Теплый песочек застелен полотенцами и ковриками. Народ млеет и прогревает тела на фоне южного города и лесистых гор.

Они небрежно бросают полотенца в рядок. И идут втроем к воде. Весь народ, лежащий на пляже, как тюлени, завороженно смотрит на то, как крутой московский мэн плещется в волнах с двумя смеющимися афродитами сразу. Беленькой и черненькой.

И дальше – кульминация. Дубравин берет на руки мокрую со спутанными волосами Наташку и выносит ее на пляж, на золотистый песочек.

Заранее вышедшая из воды Гюзель подает ему розовое мохнатое полотенце. Он вытирает мускулы, не глядя ни на кого. Хотя краем глаза видит изумленные взгляды партнеров.

И, наконец, ставит жирную точку в этом спектакле.

Наталья достает из пляжной сумки бутылку водки и рюмку. Наливает стопку. И с поклоном подает на мельхиоровом подносике вместе с соленым огурчиком, выуженным из той же сумки.

Дубравин, оттопырив мизинец, молодецки тяпает рюмку и хрустит пузырчатым огурцом.

Удивил! Победил!

Через минуту к нему робко подходят представляться двое молодых мужиков.

– Андрей Демидов! – говорит круглолицый, курносый, улыбчивый парень.

– Неплюев, – представляется второй с физиономией хитрована и плута. – Краснодарские мы!

Следом подходит чернобородый белотелый еврей:

– Станислав Гольдмар! А я из славного города Иркутска. Там, где озеро Байкал.

Откуда-то сзади нарисовывается еще один представитель Кавказа. По-восточному любезный, слегка лысеющий, но усатый, симпатичный горец.

– Здравствуйте, – интеллигентно говорит он. – Вы Александр Алексеевич Дубравин?

– Да, я! А вы, наверное, Олег Шамильевич Черкесов? Из Ставрополя? – вспоминает Дубравин знакомый по телефону голос.

– Давайте знакомиться! – произносит партнер и протягивает небольшую теплую ладонь. А сам все косится, косится на девчонок. На их крепкие высокие груди. На бедра, облитые морем и солнцем…

* * *

Зал небольшой, но красивый. Хрустальные люстры. Лепнина на потолке. Чинные ряды кресел с бархатной красной обивкой. На сцене длинный стол для президиума. Имеется даже трибуна с колосистым гербом СССР. Одно слово. Красота!

Когда-то здесь собирались маститые советские писатели. А теперь сплошь молодежь. Шумят, галдят. Как-никак первая встреча – семинар региональных представителей молодежной газеты.

На сцене за столом боссы. Моложавый главный редактор Владик Хромцов, ершистый исполнительный директор Владимир Протасов, толстенький круглый директор по производству Саша Маленький.

Дубравин не рискнул занять место в президиуме, хотя, по сути, он-то и есть главный организатор этого действа. Сел в первом ряду рядом с Дианой Уржумовой и Андреем Паратовым.

– У нас ну точь-в-точь комсомольская конференция, – низко склоняясь к его уху, нежно шепчет Диана так, что со стороны может показаться – воркуют голубки.

Дубравин аж весь подбирается от этого шепота. И долго не может сосредоточиться на выступлении главного.

А Хромцов, поправив очечки на остреньком курносом носике, говорит о том, что газета очень сильно рассчитывает на них. Что он, как главный редактор, понимает важность движения региональных представителей. И желает огромного успеха данному мероприятию.

– Газета сильна своим читателем. А наш читатель живет в основном в провинции. Там, где работаете вы – наша опора и поддержка, – заканчивает он.

Народ, польщенный таким доверием высокого начальства, одобрительно гудит и аплодирует. Хромцов покидает президиум сразу после выступления. Его провожает до машины Коля Сурнин, коммерсант первой волны. Владику надо в аэропорт. Он торопится в Москву.

А семинар продолжается своим чередом.

«Японский бог! – думает про себя Дубравин, слушая выступления. – Как по-разному эти люди представляют себе свою будущую деятельность. Да и приехали сюда многие совсем не для работы. Кто-то просто хочет использовать возможности молодежки. Кто-то отдохнуть на халяву. А у этих уже громадье планов. Они уже мысленно создали газетную империю. Как там говорится? “Раззудись плечо! Размахнись рука!” Представители из пятидесяти точек бывшей необъятной империи делят шкуру убитого советского медведя!»

В это время на трибуну, прихрамывая, с костыликом, вылезает рыжий конопатый коротышка с такой же рыжей растрепанной бороденкой. Это бывший собкор молодежки в одной из южных республик Степан Гоманюк. Нынче он живет здесь, в Украине.

– Я вот что вам скажу, панове! – заявляет он с трибуны скрипучим противным голосом. – Нам, вообще, надо определиться с тем, кто и на каком участке будет издавать нашу газету. Я считаю, что право представлять ее интересы во всей Украине должно быть предоставлено мне, то есть Киевскому пункту!