Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов Страница 41

После нападения чеченских боевиков на Беслан в России отменяются губернаторские выборы.

В Киеве проходит «оранжевая революция», по итогам которой президентом становится Виктор Ющенко.

Выходят фильмы: «Послезавтра», «Терминал», «Евротур», «Последний самурай», «72 метра».

Станислав Линькович

(ПОРТУГАЛИЯ — РОССИЯ, 7:1)

«Мы скучные люди, но наши стаканы всегда до предела полны», — план на вечер составился просто. Сначала с ребятами из банка посмотреть футбол, потом в клуб. Утром шофер должен любым способом доставить в аэропорт, за время полета до Сингапура предстояло обязательно выспаться.

Неожиданно телефон запел My Way.

С тех пор как мобильные устройства научились звучать разными голосами, Стас неустанно определял каждой категории знакомых в каждом новом аппарате свою мелодию.

Синатра был только для отца.

— Добрый день, ты не собирался сегодня домой? Я в Москве и, кажется, заночую, — отец говорил непривычно дружелюбно.

Стас, схватив командировочную сумку, кинулся ловить такси. Уже из него позвонил приятелям: «Давайте без меня сегодня». Предупредил шофера, откуда его забирать.

Домом отец называл их семейную квартиру. Стас окончательно съехал в 2001-м. Пока болела мать, бывал часто, но это часто получилось до жути недолгим. После ее смерти отец перебрался на дачу и появлялся в Москве примерно раз в месяц. Сын узнавал об этом, как правило, постфактум.

Стас понимал, что в их квартире Ивану Георгиевичу все напоминает об Альбине. Последние три недели выдались и вовсе кошмарными, и, к счастью, в 2003 году у Стаса хватало на обезболивающее. За три дня до смерти оно перестало действовать, и отец запретил сыну приезжать: «Не нужно тебе всего этого видеть и слышать».

Когда мать увезли в морг, Стас не отходил от отца, чтобы тот не натворил глупостей. Оказалось, что внимательней надо было следить за ним на кладбище. Когда гроб поехал в землю, Иван Георгиевич стал распихивать кладбищенских рабочих со словами: «Вы куда ее кладете, совсем, что ли, не соображаете?!» Но потом пришел в себя, извинился и дальше, насколько возможно, был молодцом.

Вечером, уже после поминок, Стас взял с отца обещание принять в подарок мобильный телефон («только самая простая модель, ладно, Стас?») с самым дешевым тарифом («не трать деньги зря») и не выключать его никогда.

Звонков было немного. Встречались отец с сыном еще реже, точно на все дни рождения и на годовщину смерти матери, а там как получится.

Разговор обычно не клеился.

Линькович-старший все так же брезговал новой жизнью и старался не конфузить очевидно встроившегося в нее сына расспросами. Раньше Стас рассказывал о своих успехах, мнимых или явных, матери, а уже потом она как-то умела порадовать этим отца. Теперь сыну казалось иногда, что Иван Георгиевич похоронил и жену, и его за компанию.

Именно поэтому так удивительны были и звонок, и, главное, тон.

Уже выходя из такси, Стас понял, что приехал с пустыми руками. Немного нервно набрал номер и — это был хороший знак — услышал:

— Себе чего сам хочешь, а мне оливок возьми, я видел у тебя в комнате виски открытый, захотелось побаловаться.

В дурном настроении Линькович-старший отрезал бы, что все есть, и кинул трубку. Такое уже было — на последний день рождения. Тогда три часа застолья стали настоящей мукой.

В магазине Стас ломал голову, что, собственно, за виски у него стоит, явно из давних времен какой-нибудь красный Джонни Ходок. Теперь Линькович-младший такого питья не в уровень не пил.

Развитие розничной сети банка стало первой, самой маленькой ступенькой в деле превращения Стаса в оруженосца при Феодосии Лакринском, обязанного без устали находить способы добывать прибыль и вкладывать ее для получения еще большей прибыли.

Правила игры были разъяснены практически сразу.

Они сидели в ресторане, не отмеченном ни в одном справочнике города.

— У тебя, парень, — клекотал Феодосий, наливая в микроскопические рюмки рыжеватого цвета настойку, — есть право на ошибку. Если предложил дело, а оно не удалось, то бывает, не может все получаться. Обсудим, проговорим, в чем промах случился. Мы деньги делаем, а не мины с пола хватаем. Но если я пойму, что ты крысишь или врешь мне, то…

Стас не очень понимал, зачем при таких перспективах крысить.

— Это сейчас тебе кажется, что воровать повода нет, — отвечал на громкую мысль Феодосий, — но через год семья, любовница, в винах-висках сочтешь себя знатоком, в новых автомобилях раскумекаешься, вот тогда копейка начнет копеечку звать, так вот, парень, если почувствуешь позыв скрысить, то ты сначала обратись, пожалуйся на жизненные трудности, может, что и придумается.

Помощь понадобилась один раз. В мае 2003 года Линькович, дорабатывая некое инвестиционное предложение, два дня подряд изучал аналитику по рынку недвижимости. Закончив, он позвонил знакомому риелтору и попросил поискать любую большую квартиру, но такую, чтобы «уже на продаже и мозг не компостировали». Через час нашлась прям пятикомнатная и почти в Столешниковом. Она была не по деньгам, но привела в восторг Карину. Набравшись смелости, Линькович позвонил Лакринскому. Через неделю ему одобрили беспроцентный кредит, которого должно было хватить и на покупку, и на ремонт, поскольку в квартире стояла несусветная вонь. Присланный Феодосием строитель покрутил носом, походил и предложил снести все к херовой матери, а потом построить заново. Стас ужаснулся разорению, но тут по второму разу беременной Карине стало по-настоящему плохо.

Пришлось строиться. По окончании работ Стас, вторично набравшись смелости, пригласил Феодосия в гости. Выяснилось, что Лакринский при необходимости крайне галантен и мил, разве что, уезжая, буркнул совсем непонятное: «Оказывается, не только мир тесен, но и жилой фонд мал». Зато Каринина родня была в восторге, зять оказался не промах, пусть поначалу и дурил.

Когда семья жила в Москве, Стас квартировал с ними. Как только отбывали во Францию, а это происходило все чаще, Стас перебирался в хату, которую снимал для Лизы. История уже заканчивалась в связи с учащением намеков на то, что их отношения заслуживают большего. Линькович так не считал и подумывал об отступлении. На прощание думал оплатить ей хату на пару лет вперед или купить машину.

Деньги-то были. Но Стас так и представлял лицо Ивана Георгиевича при рассказе –

…о доступных кредитных программах и новых розничных продуктах банка, каждый из которых был жульничеством. Люди, с лихостью бравшие кредиты на приобретение ставших наконец доступными вещей, переплачивали втрое, но не понимали этого. И поэтому брали новые кредиты, чтобы отдать прошлые.

…про работу с подмосковными совхозами и превращение сельскохозяйственных земель в места, пригодные для строительства коттеджных поселков повышенной комфортности. Селян, желающих продолжать привычные занятия, отправляли на дальние выселки. Когда они упрямились, к ним присылали ментов. Или братков.