Скверные истории Пети Камнева - Николай Климонтович Страница 40
Скверные истории Пети Камнева - Николай Климонтович читать онлайн бесплатно
Этот роман закончился некрасиво, мне пришлось выуживать у Пети подробности, я как будто предчувствовал, что все эти детальные Петины рассказы мне понадобятся, хотя, конечно, не мог знать, когда и при каких обстоятельствах. По Петиным словам выходило, что однажды Эвелина с сияющим лицом торжественно объявила, что вечером у них будут гости, причем не совсем рядовые. Это сияние Петю насторожило заранее. Она нарядилась в черное платье, отделанное черным тонким кружевом, что только усилило Петины подозрения. Попросту говоря, догадываюсь, Петя заранее стал ревновать, хоть и утверждал всегда с подозрительным жаром, что ревность – чувство подлое и низкое, для мелких людей. Гостями оказался довольно известный и богатый в те годы советский сценарист, явно косивший под Цыбульского, та же курточка, те же длинные темные спутанные волосы, те же темные очки, и пятилетняя кроха, его дочь. Сценарист и Эвелина были на ты , с многими общими знакомыми и, кажется, с общими воспоминаниями. Короче говоря, еще до начала главного аттракциона Петя уверился, что они – бывшие любовники. Аттракционом же была именно крошка-девочка, которую почти тут же усадили за рояль. Она оказалась вундеркиндом, которого тщеславный отец водил по московским домам напоказ. Это был пухленький ребенок с не до конца еще осмысленным взглядом, в пышном голубеньком платьице. На концерт собралась вся семья: вполпьяна мамаша Шарабанова, сама хозяйка, обе ее дочери. Было что-то извращенное, неуловимо патологичное в том, как малышка своими маленькими пальчиками, когда ее взгромоздили на подушку и придвинули стул к роялю, заиграла фуги Баха. Оказалось, сам сценарист, не знавший нот и никогда не притрагивавшийся к инструменту, обучал музыке свою дочь по собственной методике , о чем он тут же и заявил.
– Так, Юля, теперь Шопена, – крикнул он, и девочка испуганно сжалась. Она взяла какую-то ноту, но со страху ошиблась. – Шопена, я сказал, – заорал папаша.
Последовал Шопен. Петя взглянул на умиленное лицо Эвелины, такого выражения на этом лице он никогда не видел. Сценарист Петю самым естественным образом не замечал, и Петя обиженно понимал, что сейчас он тут лишний. Но двинуться с места не мог. Он должен был что-то сделать, но еще не знал, что сделает. Эвелина вдруг перегнулась к нему и тихо жеманно спросила:
– Петр, что вы такой хмурый? Вам не нравится?
– Молчи, еб твою мать, – заорал сценарист.
Что ж, он оскорбил Петину любимую женщину у него на глазах. Петя подошел к сценаристу и со всей силы, на какую был способен, дал ему в морду. У того была отличная реакция – позже выяснилось, что в молодости сценарист занимался боксом. Он коротко и очень сильно ударил Петю в скулу слева, тот бросился на него, а поскольку Петя был выше, больше и тяжелее, он смял противника, и они покатились по ковру, сцепившись. Они сшибли одноногий наборный столик, опрокинули напольную вазу, но та не разбилась отчего-то. Они подкатились уж под самый рояль, когда девочка завизжала отчаянно, перекрывая крики Эвелины: мальчики, ну, мальчики.
– Отпусти, блядь, отпусти же, – прорычал сценарист, услышав визг своего ребенка. И Петя отпустил его, разжав свои объятия. После чего Петя, ни на кого не глядя, проверяя языком во вспухшем рту качающийся зуб, облачился в свой рыбацкий плащ. Перед тем как покинуть дом Шарабановых, он подошел мамаше к ручке, потому что та в отчаянии протягивала руки к своему единственному собутыльнику. И вышел, ни с кем больше не прощаясь. Через пару лет они столкнулись на какой-то выставке, и Эвелина обворожительно улыбнулась Пете. Зубы она так и не вставила.
Петя терпеть не мог того, что называется крепкое мужское рукопожатие. Отнюдь не потому, что был слаб, но потому, что его раздражала профанация ритуального жеста: рукопожатие должно говорить лишь о том, что в руке у тебя нет стилета или ножа. По-видимому, у Лени пожатие было именно таким: открытым и дружеским, и это отсутствие демонстративной простонародной попытки сразу же закрепить свое превосходство подкупило Петю. К тому же это был случай предпочитаемого Петей соотношения возрастов: Леня был старше лет на десять, а значит, Петя мог, сохраняя за собой инициативность младшего, считать Леню старшим братом, какового у Пети никогда не было. Сосед оказался замкнутым, застенчивым, наверное, человеком, но Петина доброжелательность и простота растопили лед. Не сразу, правда.
Они сошлись по-соседски, как и бывает между новоселами, на почве обустройства своего жилья. Потом оказалось, что Леня – журналист. Правда, бывший, но закончивший тот же факультет, вечернее отделение, шестью годами раньше Пети: до университета он послужил в армии, подвизался на заводе. Нашелся и общий знакомый: бывший Петин ответственный секретарь, который обучался одновременно с Леней чуть не в той же группе. Нынче Леня, устав от не тучных журналистских хлебов, работал директором небольшого продуктового магазина, что показалось Пете, лишенному социальных предрассудков, хоть и экзотичным, но милым. Поскольку скоро выяснилось, что Леня – человек душевный и деликатный, к нему не зазорно и нетрудно было обратиться с просьбой, он помогал Пете радостно, сам же наотрез отказывался от Петиных услуг, приходилось их оказывать исподволь.
Когда мы с Петей только обустраивались в Колобово, Лени на даче , как он неизменно называл свою деревенскую избу, не было, поэтому я его и не видел. Но Петя многократно, прежде чем переселиться на другой берег, наезжал в Колобово самостоятельно, готовился к переселению, и они познакомились по-соседски, исправно выпивали и однажды даже ходили на охоту – на уток. Если можно, конечно, так назвать довольно дилетантское предприятие: они собрались как-то поутру, надели сапоги и пошли краешком болота, причем Петя был безоружен, а Леня держал в руках двустволку, которую одолжил ему какой-то знакомый. По их понятиям утки должны были гнездиться именно здесь, в верховьях Бойни, но это было сомнительно, лёт давно кончился, и утки, понятное дело, еще в мае улетели дальше на север. Так вот, Леня и вызвался помочь Пете переправиться, потому что тот торопился привести в порядок свое новое жилье – он уже все оформил и заплатил в этой самой Вязовне, куда переехали бывшие хозяева дома в Польках. Торопился из соображений романтического толка, как я уж говорил, в видах, так сказать, семейных, вспомните вдову с ребенком. Машину Петя оставил у Лени во дворе, запер баню и избу, и они отправились.
Как на экране вижу картину этой переправы. В широкую дощатую плоскодонку было погружено только то, что понадобится . А именно: старый холодильник Саратов, рабочее кресло, изваянное мною из бруса для Пети в наш с ним приезд. А также инструменты, продукты, минимум одежды, ну и кое-что для баловства – пляжный шезлонг, скажем, надувные матрасы. Леня поплыл вместе с Петей, поскольку должен был перегнать лодку обратно, чтобы вернуть ее хозяевам – на этом рыбном озере у каждого местного жителя лодка всегда должна была быть под рукой, потому что рыба здесь была важной статьей семейного прокорма. Поэтому, когда они добрались до Польков и разгрузились на берегу, Петя тут же отправил Леню обратно, уверяя, что дальше он все сам .
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments