Сын - Филипп Майер Страница 40

А еще она воображала себя миссис Розали Эванс, англичанкой, про которую рассказывал отец. Всего несколько лет назад она забаррикадировалась в башне, похожей на эту, и погибла во имя демократии, отстреливаясь от мексиканских коммунистов, которые пришли захватить ее земли.

Когда ноги уставали (ступени были уж очень узкие, а за спиной провал высотой в четыре этажа), а глаза начинали слезиться от яркого солнца, она спускалась обратно, стаскивала с себя одежду и залезала в ручей – лучшее из того, чем владели Гарсия. Вакерос объезжали каса майор далеко стороной, и она была уверена, что никто ее тут не увидит.

Сам ручей сбегал в реку, но в одном месте там была устроена плотина и маленькое ответвление, по каменному руслу которого вода попадала в цистерну прямо под домом, из цистерны – в бассейн чуть ниже по склону, а уже оттуда сделан сток к каменной ванне, где стирали белье или мыли посуду. Использованная вода стекала на огромную земляную террасу, сейчас заросшую мескитой и хурмой, а прежде здесь был разбит большой огород. Все вместе напоминало римские развалины, нарисованные в школьном учебнике, но здесь она могла прохаживаться по кромке старого бассейна, воображая, что он полон прохладной воды. Можно было сидеть в тени дубов, представляя, как вдалеке среди холмов бродят бизоны, как они спускаются к реке на водопой. Впрочем, это, конечно, опасно; ей понадобится оружие, вокруг полно индейцев. Вот такой она представляла себе идеальную жизнь.

На пастбище ниже по склону виднелись еще какие-то руины, остатки каменной кладки, обломки стен – бывшая церковь, еще какие-то важные сооружения, назначение которых ныне оставалось загадкой. Некоторые из corrales de lena еще сохранились, все так же журчал ручей Гарсия, но плотину на нем давно разрушили, поэтому водостоки опустели. Каса майор высох, как и все вокруг. Сейчас ручей вернулся в прежнее русло, мимо старой церкви, где время от времени, особенно после сильных дождей, вымывал любопытные вещицы. Крошечные кусочки олова непонятно от чего, цветные керамические черепки, разбитые чашки – Полковник говорил, из таких пили шоколад. Костяные пуговицы, медные винтики, монетки и обломки костей.

В каса майор наведывались только дети. Мексиканцы, случись им перегонять скот с соседних пастбищ, всегда крестились на развалины. Они все были, как ни крути, невежественными католиками. А Гарсия, как ни крути, были ленивыми латиносами-ворюгами, но ей все равно было их жалко, хоть они и подстрелили дядю Гленна.

Странно, конечно, что ленивые латиносы сумели построить такой величественный каменный дом, с водяной цистерной, плавательным бассейном, садами, цветниками. Но как только подобные мысли приходили ей в голову, она тут же напоминала себе, что люди довольно часто ведут себя странно и совершают дикие поступки, – взять хоть Бреннерса, сыновей которого застрелили при попытке ограбить банк в Сан-Антонио, или Моралесов, которые работали на МакКаллоу целых три поколения, а потом их дочка сбежала из дома и стала проституткой. Клинт ей про это рассказал. На стене каса майор он нацарапал здоровенными буквами, в свой рост, КЛИНТ.

В один из невыносимо знойных летних дней, когда занятия в школе закончились, а плавать в бассейне было скучно, они с Клинтом и Полом поехали на гасиенду.

Они выбрали длинный извилистый путь, мимо источника, которого никто из них раньше не видел. Не такой полноводный, как у каса майор, но все же ручеек, вдоль которого росли дубы, дикий виноград и хурма. Они отыскали заводь – с хорошей острогой здесь можно наловить кучу лягушек, – запомнили место, чтобы вернуться сюда позже. У них на ранчо все ручьи давно пересохли, русла занесло песком, а деревья по берегам превратились в кривые скелеты. Ирригация, говорил Полковник, она иссушила все земли. А на старом участке Гарсия все наоборот – чистые ключи, ручьи и речушки, воды здесь вдоволь, на всем ранчо больше нет подобного места.

Джонас, старший брат, с ними не поехал. Он собирался в колледж на Восток, и в наказание отец за все лето не дал ему ни одного выходного дня. Пол и Клинт в жару решили не работать. Много лет назад она спросила Клинта, почему отец не женится, чтобы у них появилась мама, а Клинт сказал: у нас уже была мама, вот только ты убила ее. Когда родилась, добавил он.

Единственное утешение – она слышала, как Клинта выпороли за эти слова. Но все равно она знала, что это правда. Мать умерла, рожая ее. На все воля Божья, утешал отец. Но еще он говорил, что это случилось из-за того, что он не ходил в церковь.

Она иногда думала, каково это – иметь маму. Они бы вместе делали секретки неподалеку от дома. Однажды на школьном дворе она зарыла в песочнице серебряное кольцо, которое ей подарил Полковник, а когда вернулась за ним, колечко уже выкапывал Перри Мидкифф. А рядом стояла учительница.

– Это мое, – сказала Джинни, показывая пальцем.

– Нет, – возразила учительница. – Он это нашел. Все честно.

– Но это я его закопала тут.

– Зачем ты спрятала кольцо в песочнице? – удивилась училка. Она была молодая, но жирная, подбородка почти не заметно, – все говорили, что она так и помрет старой девой.

– Я хотела его отыскать, – попыталась объяснить Джинни. Но, едва начав говорить, уже поняла, что это бесполезно. Кольцо потеряно навсегда.

В каса майор было что поискать – и в мусоре внутри дома, и во дворе, и вокруг старой церкви или около хакале погибших вакерос. Редко бывало, чтобы сокровища не приходилось выкапывать. Старинная испанская кираса рассыпалась на кусочки, когда братья пытались вытащить ее из земли. Там вообще было много старого оружия, проржавевшего до неузнаваемости, – рапира, наконечник копья, секира, лезвия кинжалов, пистолет со сломанным затвором. В тот день, двигаясь вдоль русла ручья, они набрели на место, где вода размыла берег. Из-под тонкого слоя грязи торчала доска, и Клинт решительно потянул ее, почуяв близкие сокровища. Но тут же испуганно отскочил в сторону. Прямо на них смотрел человеческий скелет, завернутый в какие-то лохмотья. Клинт отважно вытащил череп. Маленький, меньше мускусной дыни, и почему-то ярко-желтый. Раньше она думала, что все кости белые. На шее болталось золотое ожерелье, которое Клинт тут же снял.

– Это девчонка! – радостно воскликнул он.

Некоторое время он картинно разглядывал череп, потом небрежно отшвырнул в траву. Она хотела потрогать, но не решилась. Пол поднял череп, уложил на место, накрыл гроб крышкой, присыпал сверху землей и камнями.

– Все равно звери раскопают, придурок.

– Здесь им нечем поживиться. Только нам интересны эти кости.

В тени у ручья они сбросили с себя одежду, но уже были слишком взрослыми, чтобы раздеваться догола. Не снимая белья, они уселись в прохладной воде, глядя на расстилавшиеся внизу пастбища, руины церкви и поблескивающую вдали Нуэсес.

– А сколько ей было лет?

– Малявка еще, – вздохнул Пол.

– Вроде тебя, – бросил Клинт.

Довольно быстро они замерзли – вода здесь всегда была холодной, в любую погоду. Немного перекусив, они устроились на плоских теплых камнях. Несколько ковбоев остановились в тени у церкви, поглядывая в их сторону. На пастбище вышел бык, шумно потянул носом воздух и потрусил к ближайшей корове. Корова отбежала в сторонку, остановилась, глянула через плечо, опять побежала. Джинни заволновалась, не угодит ли животное в разрытую могилу, но корова повернула в другую сторону.