Халтурщики - Том Рэкман Страница 40

— Да с ним проблем не оберешься. Он успел поработать уже на всех, но везде ввязывался в какие-то разборки, и его увольняли, — объясняет Зейна. — Но давай на минуту забудем о Снайдере. Ты-то чем-нибудь занимаешься, пока его нет?

— У меня есть кое-какие идеи.

— Но ты еще ничего не написал, так?

— Пока нет.

— Ну, хорошо. Слушай, раз уж ты лишился ноутбука, приходи работать ко мне в офис, — предлагает она. — Так я смогу присмотреть за тобой.

Когда Уинстон появляется у нее в кабинете на следующее утро, Зейна поднимает на него глаза, продолжая тем временем печатать.

— Мне надо доделать эту сводку. Садись. Две минуты осталось. — Она заканчивает работу и встряхивает пальцами. — Идем, отведу тебя на твою первую в жизни прессуху.

Но все не так просто: у Уинстона нет аккредитации, чтобы попасть на эту пресс-конференцию, так что у дверей Лиги арабских государств его останавливают. Зейна делает все, что может, но протащить его с собой ей не удается. Через некоторое время она выводит к нему заместителя министра из Палестины. Он терпеливо пересказывает по-английски, что там происходит. Уинстон пытается записывать, но поскольку делать это ему приходится впервые, он совершенно не может угнаться за речью заместителя: на первых же трех словах каждое предложение рвет с места в карьер, ручка за ним не поспевает. Вскоре заместитель прощается и уходит.

— Ну, что записал? — интересуется Зейна.

Уинстон смотрит в блокнот, но там только вводные фразы: «мы считаем, что…» или «настоящая проблема в том…» или «вам необходимо знать, что…», после чего следуют неразборчивые каракули.

— Кое-что есть, — отвечает он.

Зейна усаживает Уинстона за свободный компьютер и оставляет его работать. Когда она вечером собирается домой, он все еще сидит.

— Позвони мне, если соберешься что-нибудь отправлять в газету, — говорит она, — хочу сначала проверить.

Но он не заканчивает и к следующему утру. После обеда он наконец показывает Зейне черновик.

— Ну, — говорит она, пробежав его глазами, — начало положено. Определенно. Хотя пара замечаний у меня есть.

— Да, пожалуйста.

— Во-первых, есть стандартное правило — я говорю это не для того, чтобы уничтожить на корню твое стремление к творчеству — в новостной статье необходимо указывать время и место действия. А также имена всех собеседников. И не следует так часто писать слово «это».

— А в остальном нормально?

— Ну, это пробная статья, будем к ней так относиться.

— Как ты думаешь, в газету ее возьмут?

— На данный момент она уже устарела.

— Это же было вчера утром.

— Да, со вчерашнего дня это уже не новость. Прости, я склонна подмечать негативные стороны, не принимай мои комментарии близко к сердцу. Но я должна сказать, что твоя заметка слишком многословна, ты не сразу переходишь к сути. К тому же мне показалось, что ты зря вставил описание бородки заместителя. Я, честно говоря, не стала бы этого упоминать.

— Мне показалось, что оно уместно.

— Только не в самых первых строках. Не пойми меня неправильно, я оценила твои попытки сделать статью повеселее. Но в некоторых местах ты переусердствовал. Например, вот здесь: «Пока он говорил, ярко светило египетское солнце, словно сверкающий золотой шар, полный надежды на мир на Ближнем Востоке, и такой же жар горел в сердце палестинского заместителя министра спорта, рыбалки и дикой природы».

— Это я хотел удалить.

— Я даже не уверена, что тут все нормально с точки зрения языка. И, к твоему сведению, весь палестино-израильский конфликт не «завязан на случившейся в древности ошибке в правописании». Я ничего подобного не слышала.

— Я подумал, что это может завлечь читателя.

— Но это неправда.

— Не знаю, Зейна, он слишком быстро говорил. Мимо проходил мороженщик. Такой шум стоял. Меня это отвлекало.

— Я знаю, мороженщика ты тоже в заметке упомянул.

— Я решил добавить местного колорита. Так что, не стоит отправлять ее в газету?

— Обязательно отправь.

— Может, лучше не надо?

— Приходи завтра. Найдем тебе еще материал.

Надо признать, что его первая попытка провалилась. Но Уинстон возвращается домой просто наэлектризованный — он впервые в жизни взял интервью. Как настоящий репортер. Вдруг раздается пугающий звонок телефона: может, это Мензис с требованием предоставить ему какой-нибудь материал. Но нет, ему повезло еще меньше.

— Ну как, брателло?

— Снайдер, привет.

— В долине Нила. Коммандос. Исламисты.

— Простите? Я слышу только какие-то обрывки. Как будто вы телеграмму диктуете. Можете повторить?

— Взял спутниковый у активистов. Поминутная оплата. Говори быстро. Как расследование?

— О котором вы меня просили? Честно говоря, времени у меня на это особо не было. Я тут как бы над своими статьями работал. Ладно, вы, похоже, спешите, не буду вдаваться в подробности. Суть в том, что с вашим расследованием я далеко не продвинулся. Отчасти потому, что мой ноутбук у вас.

— Кэтлин звонила?

— Нет, — отвечает Уинстон, — а что? Должна была?

— Прекрати свою работу. Займись моим расследованием.

— Она так сказала?

— Крупный проект. Заявка на награду. Со мной или нет?

— Вы серьезно?

— Со мной? Да или нет?

Уинстон сидит в библиотеке Американского университета. Поначалу его раздражает, что приходится выполнять указание Снайдера, но вскоре материал захватывает его. С неоспоримым облегчением он отмечает свою способность отфильтровывать информацию из серьезных научных изданий, и таким образом исполнять журналистский долг без необходимости просачиваться через охрану Лиги арабских государств или расспрашивать женщин на уличном рынке. На данный момент работа в библиотеке — любимая из его репортерских обязанностей. Он настолько увлекается, что продолжает сидеть там до тех пор, пока три дня спустя в город не возвращается Снайдер.

Они договариваются пообедать вместе в «Л’Обержине».

Снайдер появляется на двадцать минут позже назначенного времени, треща по телефону. Он садится и продолжает болтать. Еще через десять минут он наконец закрывает мобильный.

— Офигенно рад тебя снова видеть, брателло.

— Не проблема, — отвечает Уинстон, хотя Снайдер ни за что не извинялся. — Я провел расследование, о котором вы просили.

Снайдер тычет пальцем в хумус Уинстона.

— Там было просто супер. Я избавился от военного конвоя, кажется, прямо в первый день. Встретился с бедуинами. Просочился к моджахедам. Поездил на ослах. Поля сахарного тростника. Вертолеты. Противобункерные бомбы. Медресе. Тренировочные лагеря экстремистов. Зря ты не поехал.