Ураган - Пол Кворрингтон Страница 4

Потом появились две молодые женщины. Они выглядели практически одинаково — обе лет двадцати с небольшим, в футболках и туго натянутых на несколько полноватые бедра синих джинсах. У обеих были длинные золотистые волосы и живые зеленые глаза. Единственное различие заключалось в том, что одна из них была в очках.

Обе источали энергию и имели при себе целую кучу багажа. Сложив гору из своих чемоданов и сумок, они обратились к негру, стоявшему за стойкой.

— Мы на рейс, отправляющийся на Банку Дампье, — сказала одна из них, произнеся название на французский лад.

Представитель авиалинии не стал ее поправлять.

— Рейс немного задерживается, — коротко ответил он.

— Отлично, — заметила другая. — А в чем дело?

— Мы следим за погодой.

— Классно. Вы имеете в виду «Клэр»? Этот ураган?

— Это еще не ураган, — вставила Беверли. — Ветер еще не достиг семидесяти двух миль в час.

Обе девицы уселись на пластиковые стулья и повернулись к ней.

— Мы уже слышали о нем вчера, — заметила одна из них.

— Мы хотели перенести отпуск, — подхватила другая. — Но шеф сказал «нет», гад несчастный. И теперь мы попадем в ураган.

Беверли могла им посочувствовать, так как ее начальник тоже не был ангелом. Когда Беверли заявила, что ей нужна неделя отпуска, мистер Товел пригрозил, что уволит ее. Она сочинила очень изысканную историю о том, что ее двоюродная бабка была арестована за выдачу недействительных чеков, ее дед явился в полицейский участок с пистолетом, потребовав освобождения своей сестры, полицейские сломали ему челюсть, и теперь он должен предстать перед судом по целому ряду обвинений, поэтому Беверли вынуждена будет переводить его стоны и нечленораздельное мычание. Она продолжала громоздить все новые и новые подробности, пока мистер Товел не махнул устало рукой. Никому другому это не удалось бы, но с Беверли всегда случались какие-нибудь несчастья, у нее словно на лбу было написано «жертва происшествий», поэтому мистеру Товелу ничего не оставалось, как согласиться: «Ладно-ладно, отправляйся, бери отпуск».

Затем появилась пожилая пара с чемоданами на колесиках. Они кивнули негру за стойкой и молча сели, так как, видимо, давно уже были знакомы со всей процедурой. Они взялись за руки и шепотом поинтересовались друг у друга, все ли хорошо. Потом мужчина оглядел помещение, нервно откашлялся и произнес:

— Похоже, мы можем попасть в шторм.

— Но урагана пока нет, — откликнулась одна из девиц и посмотрела на Беверли в поисках поддержки. — Правда?

— Да. То есть нет. Пока нет.

Безупречно опрятный мужчина оторвал руку от коробки и поднял вверх палец.

— Что будет, то будет, — произнес он.

В самолете до Майами Колдвел оказался в компании всего лишь одной пассажирки, которая тоже летела первым классом. Это была пожилая женщина, которая сидела от него через проход и, казалось, направлялась на юг для того, чтобы там умереть. На ней были толстое пальто и меховая шапка, слишком теплые для начала сентября, которые она не сняла даже в самолете. Поднятый воротник отбрасывал тень на ее лицо. Устроившись в кресле и вцепившись бескровными пальцами в подлокотники, она погрузилась в беспокойный сон.

Колдвел, не дожидаясь, когда стюардесса задернет занавеску, заглянул в салон экономкласса. Он был битком набит рослыми мальчишками лет пятнадцати в одинаковых ярко-синих свитерах, серых фланелевых шортах, клетчатых гетрах и спортивных ботинках. Это явно были члены какой-то легкоатлетической команды. Они криво усмехались, и весь их вид говорил о том, что они не сомневаются в собственных силах. Колдвел догадался, что они скорее всего уже возвращаются с соревнований; излучаемое ими удовлетворение свидетельствовало о том, что они одержали победу.

Когда половина пути уже осталась позади, Колдвел отложил журнал и потянулся. Старуха, сидящая через проход, что-то буркнула и отпрянула от бездны, видневшейся в иллюминаторе. Колдвел поднялся, раздвинул занавески и направился в салон экономкласса.

Кто-то из мальчишек спал, кто-то ел, и то и другое делалось шумно и аппетитно. У большинства на голове были наушники — не легкие черные кругляшки из пенопласта, предоставляемые авиалинией, а яркие пластиковые вилки, которые глубоко вставлялись в уши. Кое-кто читал романы ужасов.

Колдвел поискал глазами тренера, но так и не нашел ни одного взрослого человека. На какое-то мгновение он представил себя их тренером и руководителем. Ему захотелось сесть вместе с ними, пролистать «Иллюстрированный спорт», а потом задремать, чувствуя удовлетворение от того, что совершили его мальчики.

Колдвел не сомневался, что когда-то уже переживал подобные моменты в своей жизни, только теперь не мог их вспомнить. Он не мог все связать воедино, последовательно расположить события друг за другом. Он умел оживлять эпизоды из своего детства (особенно воспоминания об урагане «Хейзел» всегда у него были наготове); а вот сцены из взрослой жизни всплывали в его памяти самопроизвольно. Но самые большие проблемы у него были с воспоминаниями о последних десяти годах, которые он прожил словно во сне.

В течение какого-то времени он делал вид, что все дело заключается в недостатках его памяти. Он начал ходить по врачам, и некоторые из них были настолько потрясены состоянием его здоровья, что принялись назначать ему комплексную терапию и прописывать волшебные таблетки. Он послушно все выполнял, с особым энтузиазмом принимая таблетки, пока не стало очевидно, что его неспособность вспомнить свою жизнь связана с самой жизнью, с огромным провалом, лежащим посередине, который, как черная дыра, поглощал материю. Когда это стало понятно (собственно, понятным так ничего и не стало, скорее просто туман немного рассеялся), Колдвел начал придумывать, чем бы заполнить время. Особого интереса к своим занятиям он не испытывал, за исключением того факта, что они убивали время. Например, он начал разгадывать кроссворды. Ему было все равно, удастся решить их до конца или нет; иногда он вписывал заведомо неверные слова и впихивал по две и даже по три буквы в маленькую клеточку. Он наживлял мережку, насаживая на маленькие крючки перышки и кусочки шерсти своими неуклюжими пальцами. Впрочем, он никогда не ловил рыбу с помощью мережки.

Как-то хороший знакомый Колдвела Дентон Маколи в надежде развеять приятеля взял его с собой на рыбалку на север Онтарио. Убежденность Дентона в том, что Колдвел нуждается в отвлекающей прогулке, свидетельствовала о его неувядаемом оптимизме. Приглашая его с собой, Дентон сказал: «Прошло уже два года», словно это что-то значило.

Когда-то Дентон и Колдвел вместе играли в хоккей в команде юниоров, и их отношения сохраняли оттенок грубоватой простоты. Поэтому, несмотря на то что Колдвел продолжал утверждать, что он никуда не хочет ехать, Дентон настаивал на своем. Дентон был врачом, хирургом-косметологом, и специализировался на пересадке кожи пострадавшим от ожогов. Однако, разговаривая с Колдвелом, он по-прежнему оставался хоккеистом. «Нет, ты, черт побери, поедешь ловить рыбу», — повторял он, тыкая пальцем ему в грудь.