Тени в переулке - Эдуард Хруцкий Страница 4

На Новый, 1944 год я получил самый дорогой подарок, о котором просто мечтать не мог. Школьный военрук лейтенант Ильичев наградил меня и еще двоих ребят, активистов военного кружка, десятью билетами на утренние сеансы в кинотеатр «Смена». Это значило, что все десять дней зимних каникул я каждый день буду ходить в кино.

Декабрь был холодным, в сугробе посреди нашего двора дворник дядя Сергей воткнул нечто, напоминающее елку, точно зная, что ее украдут на растопку.

Надо оговориться, что праздновать Новый год официально партия большевиков разрешила всего восемь лет назад. Из небытия вернулась новогодняя елка и были реабилитированы Дед Мороз и Снегурочка.

И все равно 1 января оставался рабочим днем, потому как Новый год был объявлен детским праздником. Первое число стало выходным днем, если мне не изменяет память, в 1947 году, после денежной реформы.

Но Новый год оставался любимым праздником. И в первую ночь 1944 года московская власть сделала подарок всем: не выключила свет, поэтому, несмотря на войну, нехватку продуктов, скудный быт, в квартирах всю ночь горели елки и гости веселились, как могли.

Правда, этого я не видел, потому что, наевшись от души обязательного винегрета, уснул в обнимку с котом Мишей.

Я не жалел, что не удалось посидеть со взрослыми и послушать их интересные разговоры, меня ждал утренник в любимом кинотеатре «Смена».

Бывает так, что в череде прожитых дней один из них обязательно запоминается и остается в тебе на много лет. Вот так случилось с первым числом января 1944 года.

Все было как обычно: и бедненькая, украшенная бумажными игрушками елка в фойе, и гвалт пацанов, и редкие взрослые, неведомо как попавшие на утренник в рабочий день.

Особенно запомнился мне молодой младший лейтенант, с левой рукой на черной перевязи, в расстегнутом белом полушубке. Конечно, распахнул он его не только из-за тепла. Нет. Он всем этим тыловикам показывал три ордена Красной Звезды, сияющие на сукне гимнастерки.

Был он прилично пьян, и две девушки, видимо медсестры из госпиталя, с сержантскими погонами на шинелях, весело смеялись. По всему было видно, что праздновали они «за всю масть», как говорили блатные с Тишинки.

Фильм нам поднесли соответственный первому дню школьных каникул. Военную трагедию «Она защищает Родину».

Но в ней много стреляли, партизаны разбирались с немцами по полной программе, поэтому эту ленту мы могли смотреть бесконечно.

И вот на экране наступает кульминационный момент: немцы начинают теснить наших партизан…

И вдруг кто-то в зале зычно заорал:

– Ну, держитесь, суки!..

Дальше шли слова, которые в открытой печати не приводятся.

Грохнул пистолетный выстрел. Потом второй, третий. Экран покрылся дырками от пуль. Заголосили женщины, засвистели на радостях пацаны. Когда еще увидишь такое! Загорелся свет в зале, появились милиционеры и комендантский патруль. Героя-лейтенанта увели.

А экран заштопали и залатали. Не было тогда денег на покупку нового. Война шла. Но мы ничуть не расстраивались. Не видели мы ни заплаток, ни штопки. Белый квадрат, оживавший в темноте, был для нас окном в мир. И был этот мир огромен и неизведан и совсем не похож на школьные учебники и рассказы педагогов.

У знакомого экрана нашего кинотеатра была особая магия. Он за час с небольшим уводил нас в иную, замечательную жизнь. В ней не было плохих отметок и подзатыльников за них. В ней не надо было таскать дрова на третий этаж до тех пор, пока колени не станут противно дрожать, а руки сделаются деревянно-непослушными.

В ней не было бесконечных нотаций классного руководителя и обещаний завуча выгнать из школы в ремесленное училище.

Надо сказать сразу, что я совсем этого не боялся, так как места хуже своей школы просто не знал.

В нашем замечательном мире жили герои фильмов: «Пархоменко», «Котовский», «Человек № 217», «Партизаны в степях Украины», «Секретарь райкома».

Мне очень хотелось быть такими, как они. А фильм «Боксеры», снятый перед самой войной, сыграл в моей жизни решающую роль.

Кино вообще занимало огромное место в жизни моих замечательных земляков. Это сейчас по телевизору можно посмотреть американские фильмы категории «В», где взлетают до уровня последнего этажа взорванные машины и герои бездумно и радостно лупят ногами плохих парней.

Во времена моего детства о телевидении читали только в журнале «Техника – молодежи». Читали, но не могли разобраться, что это такое.

Кино было главным массовым зрелищем. Но попасть туда было не просто. Народу в городе много, кинотеатров – мало.

Естественно, любой дефицит порождает черный рынок. В Большом Кондратьевском проживал местный король дефицита Толик Швед. Откуда у него взялась эта кликуха или, как иначе говорят, «погоняло», не знаю.

Звать Толиком этого великовозрастного мужика лет тридцати пяти было не с руки, и мы обращались к нему по кличке.

По всем делам он давно уже должен был сидеть в окопе и палить в немцев из мосинской винтовки. Но у Шведа была бронь. Ее давали работникам на оборонных заводах, но Толик не работал на оборону. Он был инвалид и белобилетник и занимался тем, что «держал» два кинотеатра: «Смену» и «Москву».