Слэм - Ник Хорнби

В общем, дела шли совсем неплохо. Я бы даже сказал, что за шесть месяцев приключилось довольно много отменного.

Например: мама отделалась от Стива, своего отстойного дружка.

Например: миссис Джиллетт, преподавательница живописи и дизайна, после урока отозвала меня в сторонку и спросила, не думал ли я поступить в художественный колледж.

Например: у меня получилась пара новых скейтинговых трюков — после того как неделю кряду я валял дурака на людях. (Догадываюсь, что не все вы скейтеры, так что надо прямо сейчас кое-что объяснить, не то будет ужасное недоразумение. Скейтинг — это скейтбординг. Мы обычно так не говорим — «скейтбординг», так что я в первый и последний раз пользуюсь этим словечком до конца книги. А то скейтерами еще конькобежцев зовут... Так вот, если вы думаете, что я на льду на коньках ковыряюсь, то это ваши проблемы, и ничьи больше.) Ну и еще я встретил Алисию.

Я собирался кое-что путное о себе рассказать, прежде чем вести речь о моей маме, об Алисии и обо всем таком. Если бы вы уже что-то обо мне знали, вам перечисленное в самом деле могло бы быть интересным. Но, прочитав то, что я уже накорябал, вы и так кое-что поняли или, по крайней мере, думаете, что поняли. Ну, что мама и папа вместе не живут, для начала, если только вы не решили, будто мой папа из тех, кому наплевать, есть ли у его жены любовники. Нет, он не из таких. Вы считаете, что я, вероятно, занимаюсь скейтингом и что мой любимый предмет в школе — живопись и дизайн, если только не предположили, что я из таких, кого учителя после каждого урока отзывают в сторонку и уговаривают поступить в профильный по их предмету колледж. Просто-таки борются из-за меня: «Нет, Сэм! Забудь ты про эту живопись! Занимайся физикой!» Или: «Забудь про физику! Это будет трагедией для рода человеческого, если ты забросишь французский!»

Да уж. Ничего подобного со мной в самом деле никогда не происходило, честное слово. Уверяю вас: никогда из-за меня учителя не сражались.

И не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что Алисия — девчонка, которая для меня кое-что значит. Я рад, что есть вещи, которых вы не знаете и о которых не догадываетесь, волшебные вещи, не случавшиеся ни с кем, кроме меня, за всю мировую историю, насколько я знаю. Если бы вы догадались о них по первому абзацу, я бы уж начал беспокоиться: а вдруг я не такая невероятно сложная и интересная личность — ха-ха!

Это случилось пару лет назад, в то время, когда все шло пучком, а мне тогда было пятнадцать, почти уже шестнадцать. И я не хочу, чтобы это звучало как-то слишком пафосно или чтобы вы меня, не дай бог, жалеть вздумали, но это чувство — что все в порядке — для меня было в новинку. До тех пор со мной такого не бывало, и не было уже с тех пор. Я не хочу сказать, что ощущал себя несчастным. Но всегда что-то шло не так, что-то вызывало беспокойство. (И, как вы увидите, с того времени тоже было достаточно поводов для волнений, однако обо всем по порядку.) Например, мои родители разводились и все время воевали друг с другом. Или они уже развелись, а нападать все равно продолжали, потому что привыкли. Или с математикой в школе проблемы, или хочу общаться с кем-то, кто со мной не хочет... И вдруг все это разом незаметно рассеялось — знаете, как с погодой происходит. А в это лето еще и денег было больше, чем обычно. Мама работала, а папа на нее не сердился, а это значит, что он выплачивал нам то, что обязан был давать все время. Так что, знаете... Это тоже было на пользу.

Если я собрался рассказать вам все по порядку, ничего не пытаясь утаить, тогда в одном я должен сознаться всенепременно, потому что это важно. Вот что. Я знаю, это звучит глупо, но обычно-то я совсем другой человек. В том смысле, что вовсе не верю во всяких, знаете, привидений или в реинкарнацию и во все эти волшебные штучки, но это... оно как будто само собой началось совершенно внезапно и... Ну, как бы то ни было,я расскажу об этом, а вы уж думайте что хотите.

Я заговорил с Тони Хоуком, и Тони Хоук ответил мне.

Некоторые из вас и уж наверняка те, кто думает, что я катаюсь на коньках, никогда не слыхивали о Тони Хоуке. Ну хорошо, я расскажу вам. Но, должен заметить, что вам не мешало бы и самим иметь о нем представление. Не знать Тони Хоука — это все равно что не знать Робби Уильямса или даже самого Тони Блэра. Это даже хуже, если подумать. Потому что политиков — уйма. Певцов — куча. В телике — масса программ. Джордж Буш, пожалуй, еще познаменитей будет, чем Тони Блэр, а Бритни Спирс или Кайли ничуть не хуже Робби Уильямса. Но скейтер есть только один, и его зовут Тони Хоук. Ну, не один, конечно. Но уж точно главный. Он Дж. К. Роулинг скейтеров, их бигмак, их iPod, их Х-box. Единственное, что может вас извинить, если вы не знаете ТХ, — это отсутствие у вас интереса к скейтингу.

Когда я занялся скейтингом, мама купила мне по Интернету постер с Тони Хоуком. Это был самый клевый подарок, который я получал в жизни, и притом даже не самый дорогой. Он висел на стенке моей спальни, и у меня вошло в привычку сообщать ему разные разности. Поначалу я рассказывал Тому о скейтинге — о проблемах, которые у меня были, или о трюках, которые мне удалось осилить. Я просто-таки бежал к себе в комнату, чтобы поделиться с ним тем, что впервые сумел выполнить рок-н-ролл, потому что знал, что для изображения Тони Хоука это значит больше, чем для моей всамделишной мамы. Я на маму не накатываю, но она не понимает, что тут к чему. Когда я ей о таких трюках рассказываю, она делает вид, что ей ужас как интересно, но по глазам видно, что это не так. Она классная, правда! Но спросите ее, что это за рок-н-ролл такой, она не сможет объяснить. А Тони сечет. Может, затем мама и постер купила, чтобы мне было с кем поговорить.

Эти разговоры начались, когда я прочитал книжку «Хоук. Профессия: скейтбордист». Поэтому я знал, как он обычно выражается. И кое-что из того, что он хочет сказать, тоже. Я к тому времени прочитал эту книжку сорок или пятьдесят раз, и с тех пор еще несколько раз перечитал. Я так считаю, что это лучшая книга на свете, и не только для скейтеров. Все должны ее прочитать, потому что, даже если вы не любите скейтинг, там есть кое-что, чему вы можете поучиться. Тони Хоук падал, и поднимался, и переживал разное, ну, все равно как политик, или музыкант, или звезда из мыльной оперы. Ну, так или иначе, поскольку я читал эту книжку, мне многое из нее в сердце запало. Например, когда я ему рассказал про рок-н-ролл, он мне ответил: «Это не так уж трудно. Но это основа, без которой не научишься балансировать и удерживать доску на крутой рампе. Славно, парень!»

«Славно, парень!» — это уже была настоящая беседа, если понимаете, что я имею в виду. Это было что-то новое. Но остальное — слова, которые он и прежде употреблял более или менее. Ладно, не более или менее. В точности. Хотел бы я не знать его книжку почти наизусть, потому что я бы с удовольствием кое-что выпустил. Обидно мне было, когда он сказал: «Это не так уж трудно». Ничего себе — я шесть месяцев пытался сделать трюк правильно. Я хотел, чтобы он сказал просто, ну, знаете, к примеру: «Ух ты! Это основа, без которой не научишься балансировать и удерживать доску на крутой рампе». Но выбросить «Это не так уж трудно» — было бы нечестно. Когда ты думаешь о Тони Хоуке, рассуждающем про рок-н-ролл, ты слышишь, как он говорит: «Это не так уж трудно». Я, по крайней мере, слышу. Вот оно как. Историю не перепишешь и ничего из нее не выбросишь просто потому, что тебе это не по душе.