Вихри перемен - Александр Лапин Страница 39

«Нам надо вживую увидеть всех этих людей. Посмотреть им в глаза, понять их мотивации. Показать себя. Объяснить им, что такое молодежка. В конце концов, рассказать, чего мы хотим от них. На каких принципах готовы сотрудничать.

Свести их с собкорами на местах. В общем и целом – дать настоящий, хороший толчок нашему движению».

Он бросает ручку на стол. Откидывается в кресле, закинув руки за голову, и снова задумывается.

«Но где их собрать? Здесь в Москве? Это нереально. Кто сюда поедет в июле?

Эврика! Надо собирать в таком месте, от поездки в которое они не смогут отказаться! Но там должен быть человек, который бы смог взять на себя организацию этой встречи.

Какое же это место? Думай! Думай, голова садовая! Байкал? Далеко. Суздаль? Слишком приземленно. Куда все едут летом? На море! Точно! Надо ехать к морю! Какому? Каспийскому? Азовскому? Черному! Точно к Черному? Сочи? Ялта? В Сочи нет партнеров. Значит, Ялта. Да, она! Там сидит наш партнер Саша Бябушев. Из местных журналистов. С ним и надо разговаривать!»

Дубравин вызывает начальника отдела региональной рекламы. Наташка – голубоглазая блондинка с розовой кожей и точеной фигуркой. Красавица с мозгом и инстинктами ребенка:

– Зайди, пожалуйста, ко мне!

Когда она, благоухая духами и туманами, появляется в проеме, Дубравин объясняет задачу:

– Ты как оцениваешь способности нашего партнера в Ялте? Сможет он организовать прием семинара человек на сто?

– Запросто! – без тени сомнения в голубых глазах отвечает она.

И Дубравин соглашается с ее оценкой, так как знает, что пару недель назад она уже летала туда, якобы в командировку, а на самом деле – погулять со своим бой-френдом. И Бябушев ей помогал с устройством быта на курорте.

– У него все схвачено! – добавляет она, улыбаясь чему-то своему, женскому. – Было бы только оплачено.

– Тогда свяжи меня с ним…

– Хэллоу! – наконец отвечает на том конце провода хриплый, видно с похмелья, голос. – Это Ябушев, – назвал себя, проглатывая букву «Б», визави Дубравина. – Я слушаю! С кем я говорю?

– Со мной! – раздраженно рычит Дубравин. Его дразнит мысль, что он тут сидит в Москве, пашет, а там авантюрист и разгильдяй Саша оттягивается и кайфует.

Бябушев как раз из таких людей, которых вихри перемен сегодня подняли из небытия. А завтра, может быть, так же кинут в пучину. Потому что время сейчас такое спрессованное, боевое, бурлящее. А при кипении и бурлении чего только не выносит на поверхность.

Всплыл и Саша. Человек без биографии.

Дубравин коротко объясняет ему суть своего предложения. Саша сразу схватывает идею и начинает фонтанировать:

– Тут у нас в Кыыму столько всего! Полно брошенных санаториев. Можно за копейки купить любой из них. У меня есть такие знакомые ебята! Они весь Кыым деежат! – тараторит он в трубку, не давая Дубравину вставить и слова. Наконец, тот выбирает секунду, когда Саша переводит дыхание, и пытается остановить его фонтан, направить энергию в позитивное русло:

– Ты вот что! Давай не будем забегать вперед! Ты мне скажи, можешь обеспечить встречу наших партнеров в Ялте? Разместить, покормить, дать культурную программу. Учти, Саша, народу приедет не меряно и многие по двое-трое. Можешь просто сказать «да»? Или нет? Ты мне про скупку санаториев потом расскажешь. Сейчас мне нужен простой ответ.

В конце концов Саша ответил «да»! И получилось просто отличное «да»! Ялта в июле девяносто второго стояла пустая. Людям после распада страны не до отдыха. Они заняты вещами простыми и прозаическими. В частности, собственным выживанием.

Так что, к услугам молодежной тусовки любой самый элитный дом отдыха.

Остановились на «простеньком варианте» – доме отдыха союза писателей.

– Вряд ли теперь кто откажется туда приехать! – докладывает о своей идее товариществу Дубравин. – Представляете, мы их летом зовем в Крым! В командировку. Все прибудут, как миленькие. Каждому захочется понежиться несколько дней на солнышке.

Тут-то мы их и возьмем тепленькими, голубчиков!

* * *

В Симферопольском аэропорту теснота и духота. Казалось бы, только вчера мы были единой страной. А сегодня – здравствуйте, пожалуйста! Незалежная Украина отгородилась от российских отдыхающих и их денег границей и таможней. Откуда ни возьмись, появились будочки с окошками, калитки, а у них «стоять гарни хлопцы» в еще советской униформе, говорящие по-русски безо всякого акцента, но с незалежными кокардами-трезубцами на зеленых фуражках. И они уже выполняють неведомые инструкции неведомого центра, расположенного «у Кыеве». А в инструкциях черным по белому написано, что говорить надо не «на Украине», а «в Украине». И также проявлять державную строгость по отношению к «москалям». Что они и не замедлили выполнить, всячески задерживая поток жаждущих крымского солнца у своих окошек и турникетов.

Впереди Дубравина в этой бесконечной очереди за счастьем стоит заведующая отделом наружной рекламы Диана Уржумова, красивая, ухоженная женщина из столичного бомонда. Ее документы проверяет коротышка в измятой полевой форме с таким же помятым с похмелья, красным лицом. Таможня хмурит густые белые брови, шевелит мулявинскими усами, долго разглядывает паспорт Дианы и, наконец, говорит:

– Не провозите ли вы в нашу страну запрещенных вещей?

Удивленная Диана полувопросительно-полупредупредительно вскидывает ухоженные брови. Видно, что это задевает за живое стража границы.

– А покажите ваши вещи! – требует он, строжась и хмурясь.

Женщина пожимает плечами, но в конце концов выкладывает на стол чемодан и открывает его. Хлопец долго роется в дамском белье, пока не обнаруживает коробку с новыми, недавно купленными босоножками. Он достает их и заявляет:

– А вот это! Ввозить новые вещи в Украину строжайше запрещено!

– ???

– Может, вы хотите их продать. И заработать на этом нашу валюту. Гривни! Шпикулировать! Нез-зя!

Подходит его начальник. Длинный парень с лошадиным лицом и смешными глазами:

– Мы вынуждены будем у вас их конфисковать!

Диана аж вся белеет от негодования. Но что тут будешь делать с новодержавными держимордами.

– Вы что, рехнулись тут? – воспрошает с нотками истерики в голосе она.

Дубравин смотрит сбоку на это торжество независимости и думает: «Как все условно в этом прекраснейшем из миров! Кто-то там, в Киеве, уже придумал, что для независимой страны Дианины новые туфли представляют огромадную опасность. Какой-то осел подхватил это. И вписал в инструкцию. И вот уже эти шакалы стараются, вымогают взятку. Какой-то театр абсурда! Бред. Чушь!»

Но в конце концов он понимает, что надо что-то делать, и вступает в полемику с таможней:

– Зря вы так с нами поступаете! Мы вообще-то едем на семинар молодежной газеты! Знаете такую?