На этом свете - Дмитрий Филиппов Страница 38

– И ты перестал меня любить?

– Нет.

– Получается, в глубине души ты все равно мне изменил. Так? Где же логика?

– Существуют истины вне логики.

– Вот только не надо прикрываться философской хренью. Когда ты несколько месяцев меня добивался, думал ли о том, сплю я с кем-нибудь в это время или нет?

– Да, думал. Но это нечестный пример. На тот момент мы еще не сказали друг другу главных слов.

– А хочешь, я тебе скажу?

– Нет, не хочу.

– Я спала с Матвеевым. И это главные слова.

Что-то неприятное скрипнуло в сердце.

– Сейчас это не имеет уже никакого значения.

– Верно, сейчас не имеет. А если бы ты тогда об этом узнал? Что-нибудь бы изменилось?

– Возможно.

– Ничего бы не изменилось. И только это по-настоящему ценно. Не надо делать из меня гулящую девку.

Вера вдруг заговорила взволнованно, жарко, с силой.

– Я живу этим мгновением, дышу сейчас этим воздухом, понимаешь? Сейчас вечер, мы сидим на скале, под нами красивейшее из озер, которые я когда-либо видела. И мне хорошо и умиротворенно и не хочется ничего менять. Но если через час пойдет ливень, мы заберемся в палатку, и уже не будет перед глазами этой красоты, а только брезентовые стены. Поэтому имеет значение только то, что происходит сейчас, в этот миг. Он единственный и неповторимый, и подобного больше не будет.

С начала наших отношений (терпеть не могу это слово) я тебе не изменяла. И ты это знаешь. Но не потому, что дала обет верности на всю жизнь. Просто мне хорошо с тобой, как ни с кем другим. Сейчас хорошо. В это мгновение. И нашей любовью мы делаем это мгновение бесценным. Но ни я, ни ты, ни один человек на свете не может ручаться за всю свою жизнь, каким бы чудесным и волшебным ни казалось ему настоящее. А клятвы в верности и вечной любви разрушают счастье, они развращают, приучают к мысли, что счастье – это то, что уже лежит в кармане, лежит сейчас и будет лежать всю жизнь. И оно тут же обесценивается. И сразу же испаряется любовь, уходит, как будто ее и не было. И два человека, столь нежно любившие друг друга раньше, вдруг понимают, что потерпели полное фиаско. Родниковая вода кажется нам безвкусной, если она всегда под рукой. Чего проще – подставил кружку и пей сколько влезет. Но если человек умирает от жажды, для него и ржавая вода из-под крана будет слаще всего на свете. Так и любовь! Так и счастье! Привычка к ним смерти подобна.

Я подошел к костру, присел, раздул угли. Щеки костра затрещали, зашипели влажные поленья.

– Ты смешиваешь понятия. Мы говорили о постели, а не о любви, об изменах, а не о счастье.

– А к ним применимы те же законы. И я не отделяю одно от другого. Если секс для тебя станет привычкой, только потому что он всегда под рукой, я это сразу почувствую, я перестану получать удовольствие. Это как болезнь, как вирус. И чтобы не заразиться от тебя этой привычкой, я начну изменять. И не будет в этом ни крохи моей вины. Я просто хочу жить полной и насыщенной жизнью во всех ее проявлениях, чтобы каждая наша близость была маленькой победой в бесконечном любовном сражении. Как тогда, в первый раз, на горе Барабанщиков. Ты помнишь?

– Конечно, помню!

– И пусть для нас это станет образцом сексуальной свободы и счастья. Когда нет границ и можно все, что доставляет нам удовольствие.

Вера улыбнулась и сразу же, без пауз продолжила:

– Идиотские законы придуманы обществом, чтобы спрятаться. Мы привыкли считать, что измена – это что-то ужасное и позорное, ее надо скрывать и молчать о ней, раскаиваясь, наивно обещая себе, что это последний раз… ну почти последний… Я тебе сразу сказала, что ничего не буду скрывать.

– Я помню, прекрасно помню об этом. Зачем ты сейчас начинаешь?

– Чтобы ты не забывал. И, заметь, такой же честности жду в ответ.

Наша интимная жизнь могла бы стать отличной темой для многочисленных кандидатских диссертаций по медицине и психологии. Проблемы семьи и все такое. Потому что абсолютная честность в отношениях никогда недостижима. Это фантом, приятный миф, в который хочется погрузиться, не осознавая, что он же в конечном счете тебя и потопит. Сексуальная лодка разобьется о честность.

В моем случае она привела к страху, боязни не соответствовать. Когда каждая секунда интимной близости подчинена только одному стремлению – доставить удовольствие любимой женщине, чтобы внутри ее существа разорвался комок счастья и безграничной свободы, тогда теряешь эти свободу и счастье сам. Нет, конечно, когда все это происходит, душа преисполняется гордостью, любовью, нежностью и можно уже ни о чем не думать, расслабиться самому. Как будто сброшен с плеч невидимый груз. Но в этом и кроется корень проблемы: в близости двух любящих друг друга существ не должно быть никаких грузов. Ее не надо обсуждать и подвергать психоанализу, рассматривать с разных углов, как опытные врачи смотрят на пациента перед операцией. В подобном случае она теряет свою прелесть и первозданность, запутывается в неряшливый клубок. Потом всю жизнь можно его распутывать и все равно не приблизиться к завершению.

Когда мужчина и женщина остаются вдвоем, в одной постели, должно начинаться не поддающееся логике и законам таинство. Единство тел, взглядов, дыханий становится равнозначным единению душ. И это что-то интуитивное, не раскладывающееся на ровные, четкие полочки. Лишь в этом случае можно говорить о счастье и безграничной свободе.

Но как это объяснить человеку, который изначально загоняет тебя в рамки?! Шантажирует возможными изменами? Мы с Верой никогда не достигали оргазма одновременно.

– Ты чем-то расстроен? – она придвинулась ближе и положила голову мне на плечо.

Красота природы не потеряла своего очарования и волшебства, просто накинула тонкое покрывало грусти. А вековые сосны словно нашептывали под дуновение ветра: суета! Все суета! Мучительно захотелось поверить им на слово и принять всей душой эту сладостную печаль бытия.

– Все, что ты сейчас сказала, – правда. Я перебираю в голове все возможные доводы против и не нахожу ни одного. Да, измены – это следствие сексуального безразличия одного из партнеров. Да, клятвы в вечной верности – это слова на ветру, не выдерживающие проверку временем. Да, привычка к счастью губит любовь. И честность в отношениях необходима всегда. И моногамия заложена в нас природой. И инстинкты порой берут над нами верх. Все это так. Но только я так не хочу! Понимаешь? Я не в состоянии все это логично объяснить, привести в доказательство весомые аргументы, но какая-то часть меня противится этому изо всех сил. И что бы ты ни говорила, но есть внутри каждого человека внутренний голос, который нельзя убедить психологическими трюками и аксиомами. Этот голос мне сейчас говорит: это неправда, так не должно быть! И я ему верю!

Вера слегка отстранилась, удивленно посмотрела мне в глаза.

– Милый, ты чего?