Наша Рыбка - Робин Фокс Страница 37

На ней была черная блузка с огромным бантом под воротником. Я запомнил это, потому что позже Воронцов, устроившись в дальнем кресле и посадив Ясну к себе на колени, сначала распустил бант, потом этими лентами привязал себя за шею к ее блузке. Ясна тут же встала и пошла к столу, а смеявшемуся, покрасневшему Пете пришлось, согнувшись почти в половину своего роста, бежать за ней. Она осталась стоять, веселя всех присутствующих своим равнодушным видом: ела что-то и не обращала внимания на барахтающегося, тщетно пытающегося развязать ленты Воронцова. В эту нелепую сцену слились все наши встречи на квартирах друзей. В острую боль, которую я ощутил, когда случайно застал Ясну и Петю целующимися в темной Людиной кухне, слилась вся моя боль, преследовавшая меня тогда. Они были красивой влюбленной парочкой. Красивой до скрежета зубов и до желания убить их с особой жестокостью. Хитрожопый Воронцов, ну как он это провернул!

Это было мучительно и, что ж, прекрасно, как прекрасна бывает всякая несчастная любовь. Я чувствовал себя или самым никчемным, жалким, или же захлебывался редкими глотками радости, которую мне дарили случайные прикосновения: коридоры вдруг стали слишком узкими, чтобы разойтись в них, не столкнувшись бедрами; диваны слишком короткими, чтобы сидеть на них, не прижавшись плечами; ножки бокалов слишком маленькими, чтобы передавать их друг другу, не сплетаясь пальцами; а обычная нехватка столовых приборов на всех гостей слишком очевидной – тогда мы с ней скромно соглашались есть одной вилкой вдвоем.

Наши зимние прогулки по сугробам и музеям, кинотеатрам и каткам занимали все мои мысли. Дико странно было думать о работе или учебе: интереснее было вести Ясну за руку пить кофе, а потом видеть, как эту руку целует Воронцов.

Кстати, у Воронцова дела шли неважно. Помните, я рассказывал уже, что он находился в натянутых отношениях с одним преподом – родственником декана? Декан был неприятный, скользкий мужик. Но вроде уважаемый профессор. В этом семестре он снисходил до нашего курса, чтобы провести несколько пар. И столкнулся интересами именно с Петей. Явно неслучайно.

Еще у Пети были проблемы с деньгами. В агентстве, где работала моя мама, нужен был помощник на пару недель. В таких случаях всегда припрягали меня, но в этот раз я предложил нанять Воронцова. Обе стороны были согласны. Но из-за того, что он пропускал пары, его ситуация с универом только усугубилась.

Я же приходил домой и, как вы знаете, старательно изображал нормального парня. Нет, нигде сегодня не был. Нет, просто с Петей шатались. Нет, я книжку почитаю, закройте дверь с той стороны. Нет, Марин, Катя мне твоя не нравится, так ей и передай.

Я до смешного стеснялся Ясну. Как будто мы только познакомились и не было у нас никакого секса. Волновался, когда ей звонил. После того признания в любви в подъезде я даже не знал, как к ней подступиться. Чтобы поцеловать ее, мне надо было решиться. Вдох-выдох, ну, пошел. Слал ей на «Фейсбуке» ржачные картинки. Пропал, короче.

И каждый день чувствовал изматывающую тревогу. Кто мы друг другу? Напряжение все росло. Что мы делаем втроем? Встречаемся? Нет, до этого все же как-то не дотягивало: держаться всем вместе за руки на улице нельзя, обниматься в общественных местах нельзя. Пойдешь куда-нибудь с ней вдвоем, Воронцов будет названивать каждую минуту и обиженно дышать в трубку. Воронцов запросто целовал ее. А я не мог. Мы должны были стать ближе друг к другу, но между нами все еще как будто висело то седьмое ноября.

Что-то должно было наконец определить наши отношения, разрешить эту ситуацию. И это «что-то» случилось совсем скоро.

Настал один февральский день. После него мы уже не могли домысливать и гадать, кто же мы друг другу: встречаемся ли мы, как встречаются обычные люди, или же мы просто друзья со специфическими наклонностями. После этого дня я внезапно успокоился.

Итак, был один из первых дней зимних университетских каникул. На улице мело, но мокро и мягко…

«Мело, но мокро и мягко – в том феврале не было колких сыпучих снегов, уже чувствовалась влажность весны даже во время снегопада. Холодный сырой воздух пробирался под одежду – прямо под куртки и шапки куда ловчее, чем двадцатиградусные морозы января. Было утро, и оно было многолюдным. Меня сначала это озадачило, но потом я вспомнил: сегодня суббота, у людей выходной. У меня же были каникулы, поэтому я абсолютно потерялся в днях недели, не желая в этот короткий праздный срок впускать в свои мысли такие вещи, как названия дней и числа».

– Стой. – Петя приостановил меня, придержав за рукав. Справа от нас оказалась аптека. – У тебя есть презервативы?

– Что?

– Презервативы есть?

Я покачал головой.

– Ну иди зайди тогда. – Он кивнул на аптеку.

Я снова покачал головой. Понимаю, вид у меня был идиотский – до меня начал доходить смысл его вопроса.

– Ну, смотри. У меня мало. – И он как ни в чем не бывало пошел дальше, пригибая голову, чтобы липкий снег не попадал в глаза.

Ноги стали будто ватные. И в груди, и внизу живота что-то заклокотало.

Я вспомнил тяжелые сны, все отчетливее и отчетливее заполняемые ее кожей. И как от сбивчивых вдохов одинокие ночи казались душными, невыносимыми. И вот сейчас… Я даже не заметил, когда именно Воронцов начал мне что-то говорить, – он указывал на здания.

«Уродско все застроили…», – ворчал он, но я был далеко.

В подъезде я уже по-настоящему волновался. Странно все же, в какое состояние меня всегда приводила лишь одна мысль о ней.

– Вы приедете ко мне? – спросила она как-то раз. – Но только когда родителей не будет дома!

– А что это ты стесняешься нас представить родителям? – начал дразнить Петя. – Вон скажешь, что Чехов твой ухажер. У него такая благонравная физиономия, он им точно понравится. А я, типа, его друг-нищеброд. Заехал за компанию, потому что мне вписаться некуда.

– Я совершенно вас не стесняюсь. Но в первый раз вы должны приехать ко мне, когда их не будет! Вы что, ничего не поняли?

И вот он, этот первый раз. Родители уехали на все выходные. А я ничего не понял, да.

– Приходите завтра.

– Во сколько?

– Чем раньше, тем лучше!

Это ли она имела в виду? То же самое, о чем думал Воронцов?

Он позвонил в дверь. Я взмолился, чтобы она хоть в первые минуты не смотрела на меня. Долго никто не открывал. Потом послышались шаги, шорох, блеснул тусклым светом глазок.

– Это вы? – Ясна приоткрыла дверь и впустила нас. – Так рано?

– А ты еще спала? – засмеялся Петя и поцеловал ее в розовую щеку.

– Конечно. Сколько сейчас? А! Уже десять!

– Так ты же сказала: чем раньше, тем лучше.

– Правда? Но ведь я даже… да и завтрака еще нет…

– Не проблема, – нашел силы сказать я. – Для этого я привел с собой Воронцова. Мы же с тобой его держим только из-за того, что он умеет готовить.