Я боюсь. Дневник моего страха - Катерина Шпиллер Страница 36

Вы не знаете, что такое ад. Если даже вы теряли близких, если в вашей жизни случалось горе, но вы не жили годами в изматывающем страхе, то вы не знаете, что такое ад.

Все мое детство было отравлено удушающим, тошнотворным страхом. Я не знаю, что такое радость детства, вернее, не помню… Были, конечно, и радости, и игры, но мое детство кончилось очень быстро. Ибо я узнала страх. Он стал главным чувством в жизни, чувством, перекрывающим любую другую эмоцию. Засыпала с этим чувством и просыпалась с ним же в обнимку. Тогда я еще могла спать, но уже в утренней полудреме думала о своем страхе, размышляла, как с ним жить. Впрочем, тогда уже я узнала, что такое бессонница. В 10 лет. Не всегда, но часто не могла уснуть до трех часов ночи. И виной тому был страх.

Поначалу я жаловалась родителям. Мне не говорили «терпи», говорили хуже: не морочь голову, не дури, не сходи с ума и махали на меня рукой. Я убеждена, что родители искренне думали, что таким образом помогают мне, показывая, какая ерунда эти мои страхи. Но это было, мягко говоря, не так. Страх не становился меньше, просто к нему еще прибавлялось чувство вины, что я, уродина такая, не могу справиться с полной фигней, с которой ЖИВУТ ВСЕ. Вот это главное: я была уверена, что всех мучает то же самое, просто они – сильные, умные и правильные, живут с этим и справляются, а я, ничтожество, не могу, мучаюсь.

Я настолько глубоко увязла в этом убеждении, что в какой-то момент была поражена и не поверила, когда узнала, что люди живут спокойно, не дергаясь и не клацая зубами от ужаса, не думая постоянно о всяких кошмарах, напротив: вроде как искренне смеются, радуются хорошей погоде, солнышку и всякой забавной ерунде. Какое солнышко? Какая погода? Какое это все имеет значение, если… Нет, не может быть! Да, это я такая ничтожная, раз, в отличие от всех прочих, не могу не корчиться от страхов и не вижу солнышка…

Тогда, в детстве, все еще можно было поправить. Можно было вывести меня из этого состояния с помощью разговоров и других несложных способов воздействия на психику ребенка. Но от меня отмахивались: «Не морочь голову». А если учесть, что меня вогнали в это состояние именно родители… В общем, рассчитывать было не на что и не на кого.

Естественно, годы и годы подобного стресса не могли не вызвать уже органического поражения нервной системы. С какого-то момента страх превратился в болезнь. Но и тогда никакого лечения не началось.

Вот маразм-то! Даже уже став взрослой, я продолжала жить в убеждении, что причина во мне: я не могу справиться с тем, с чем живут все поголовно, но не жалуются. Впрочем, и я уже не жаловалась. Я лишь осторожно пыталась все-таки понять и исследовать, как живут прочие люди, каким образом они справляются с этим ужасом?

Какое же я испытала потрясение, когда поняла, что люди на самом деле вовсе так не живут! И тогда, наконец, в мое сознание закралась мысль, что со мной что-то не так, но вовсе не потому, что я – ничтожество. Должна была пройти еще пара десятилетий, прежде чем я явилась пред ясны очи соответствующих врачей и узнала, что меня надо лечить от страха и что упущено громадное количество времени.

Детство. Ранняя юность. Тогда еще мне можно было легко помочь.

Теперь нелегко. А во многом и невозможно. Об этом мне сказали врачи.

Что такое страх? Прежде всего – это боль. Болит все: сердце, желудок, мышцы, кости… Похоже на то, что железным крюком вам расковыривают внутренности.

Страх – это когда у вас меняется голос, потому что вы постоянно ощущаете на своей шее давление, будто кто-то собирается вас душить и уже начинает сжимать пальцы. Голос становится сдавленным и глухим, и с этим ничего невозможно поделать.