Высотка - Екатерина Завершнева Страница 36

(Вот, опять! Опять! Рассуждай потом о дружбе между мужчиной и женщиной. Старайся быть нейтральной/ным. А моменты все равно возникают.)

Баев обнимал меня, спине было жарко, словно в постель подложили грелку. Я смотрела на Петьку и думала о том, как это здорово — втроем и без моментов, как в детском садике, где днем укладывали спать, на белые простынки, под белые одеяльца, но никто не хотел укладываться, сначала дрались подушками, потом успокаивались, по одному ныряли в сон, а там уже и полдник, самое вкусное время суток.

Что бы учудить, сказал Баев, живем семейно-келейно, двери на ночь запираем. Наконец-то выспались, но для чего? Сердце мое рвется к морю, душа хочет перемен, а тело — покушать. Что у нас есть поесть?

Ничего нет, ответила я. Зато Пашкиной заварки пруд пруди. И как это Андрюха сберег? Я вчера ходила вокруг нее, ходила, но потом не выдержала и решила посягнуть.

— Умница моя, — протянул Баев, потягиваясь. — Значит, на первое чай, на второе тоже.

— Можем спуститься вниз, перекусить в столовке, — сонно отозвался Петя. — Если ты, старый дуралей, будешь возражать, отпусти хотя бы девушку.

— А, проснулся!.. С добрым утречком, — сказал Баев. — Как спалось? Что во сне привиделось?

— Я снов не вижу, — ответил Петя, — ерунда это на постном масле. Кстати о масле — мы идем завтракать или как?

— Денег нет, — сказала я, — только на метро осталось. Поэтому разжиться бесплатным столовским хлебушком не помешало бы.

Тут Баева осенило, он сел в постели и провозгласил:

— Я все понял. Есть нечего — это раз. Покоя нам в ближайшее время здесь не будет, это два. Через несколько дней явится Самсон и разнесет эту халабуду вдребезги пополам, я цитирую, но неважно. Итого большая и малая посылка в наличии. Вывод: мы едем в Питер, там и позавтракаем. Это три. Конец сообщения.

— Данька, повторяю, у меня только на метро, — продолжала занудствовать я.

— А стипа на что?

— Дали?!

— Ага, догнали и добавили. Я получил за себя и за некстати отсутствующих. Дениска домой уехал, вернется через неделю.

— Нет, так не пойдет. — Правило не брать в долг относилось к разряду священных и я пока умудрилась через него ни разу не переступить.

Петя, который все это время лежал, закинув руки за голову, и слушал нашу беседу, повернулся на бок и сказал:

— А мне идея нравится, честное слово. Но. Билетов может не быть.

Вот тут он попал в точку. Баев оживился, это был его выход.

— Билеты ни к чему. Я все устрою, если вы, законопослушные граждане, рискнете пожить пару деньков по моим правилам. А в моих правилах о билетах ничего не говорится.

— Петя, это святое, — пояснила я. — Баев их не покупает, он заяц-виртуоз. Это серьезный вид спорта, посерьезнее, чем автостоп. Правда, я его в деле не видела, разве что по мелочам, в городском транспорте…

— На крыше поедем, как Шапокляк? — поинтересовался Петя.

— Если его как следует развести на слабо, то и в СВ можешь оказаться.

— СВ не обещаю, остальное без проблем. Аська, собирайся, — скомандовал Баев. — Возьми мой рюкзачок, но не набивай под завязку, мы кое-что из Питера привезем.

— По такому случаю могу вообще ничего туда не класть, — обрадовалась я.

— Вы о чем? — спросил Петя.

— О чем, как не о пирожных!.. Кондитерская «Норд», то бишь «Север», слыхал? С ней вообще легко управляться, — сказал Баев, стягивая с меня одеяло. — Ходжа Насреддин в таких случаях привязывал морковку к веревочке, веревочку к палке, потом садился на осла…

— За осла ответишь, — я ухватилась за край одеяла, завязалась потасовка, Петя невозмутимо за нами наблюдал. — Эй ты, отпусти, а ты закрой глаза, я не одета, то есть почти.

— Она опять не одета, — вздохнул Баев, — это такая форма кокетства. Петька, если и сейчас глаза закроешь, то снова ничего не увидишь.

— Да чего я там не видел, — сказал Петя, покраснев, но глаза закрыл.

— Дураки, — я вылезла из постели и огляделась. — Где мои джинсы? Сейчас возьму твои и поеду в них. Мы все одинакового размера — махнемся не глядя? Люблю мужскую одежду. Рубашки, свитера, мне идет. Штаны еще не пробовала.

— Эй, — забеспокоился Петя, — не трогайте мои штаны.

Полуоткрыв один глаз, он подобрал с полу джинсы и поплелся в ванную. На нем были синие боксерские трусы с кармашками и белым кантиком. Мы с Баевым покатились со смеху, ничего особенно смешного, просто настроение хорошее.

— Обиделась?

— На дураков не обижаются.

— Да ничего он не видел. Для Петьки девушка его друга — сакральный объект, который он будет всячески оберегать от посторонних, а если надо — то и от самого себя. Хотя мне показалось, что в последнее время ему для этого требуется гораздо больше усилий, чем раньше. Иди сюда. Хватит торчать посреди комнаты в неглиже.

— А ты всячески осложняешь ему задачу. Одеяло зачем стягивать?

— Ну ладно, не дуйся. Я знаю волшебное слово, даже два — пирожное «шу». Ты же сама рассказывала. Я о твоей кондитерской осведомлен не больше, чем ты о моем автостопе, но верю как эксперту. Еще полдня и пироженце твое.

— Убери свою морковку.

— Я осел, признаю.

— Ах, как жаль, что Петя не слышит, свидетелей нет.

— Это мы сейчас исправим, — обрадовался Баев, выскочил в коридор в чем был и заорал: — Граждане, я осел! Эврика! Спешите видеть!

Бодрое утро, однако… Хотя какое к черту утро — два часа дня. Быстро покидать вещи в сумку — и на вокзал.

Вернулись из Питера вечером того же дня. До баевских безотказных схем дело не дошло, вокзал был оцеплен. Нас не пустили бы даже к кассам.

— Ну, Саныч, ты прокололся, — сказала я, открывая дверь. В обеих комнатах темно, Андрюха не появлялся.

— Аська, ты не догоняешь — бомба тоже часть плана. Не так ли, маэстро? — уточнил Петя.

— Ясен пень, — подтвердил Баев.

— И ведь самое обидное, они все перетряхнут и ничего не обнаружат. Ложный шухер. Почему именно сегодня!..

— Забудь о пирожных, Аська, — сказал Петя сочувственно.

— Ошибаетесь, граждане пассажиры, — Баев поставил на стол рюкзак и вынул из него пакет с сушками. — Мы едем в Питер прямо сейчас, фирменным поездом «Красная стрела».

Этот номер со шляпой фокусника я уже видела, и не однажды. За сушками последовали хлеб и сыр, а вместо волшебного кролика появилась курица-гриль в промасленной бумаге (наверняка перепачкала в рюкзаке все остальное, подумала я и тут же устыдилась — какое мещанство!.. ну перепачкала… что бы там ни было, шоу маст го’он!).

Когда он же успел, ведь мы были на виду друг у друга целый день?