Игра слов - Дмитрий Лекух Страница 36

А эти…

…Хотя вчера, повторюсь, там и вправду было – просто нереально холодно и промозгло.

– Ну вот, – вздыхает. – А потом Серега Швецов банку положил. Они обратно и рванули. И – два встречных потока…

– И что?! – напряжение, кажется, уже звенит в воздухе.

Он опять разливает.

Уже по четвертой, так, на секундочку.

– И все, – морщится, глядя в стакан. – Ступени – обледенелые. Менты для своего удобства часть выходов перекрыли на хер. Давка. Больше шестидесяти человек только трупов. Раненых – «скорые» не справлялись. Из наших: Серега, Вовка, Мишаня. И…

У него перехватывает горло.

Я понимаю…

…Она ему – всегда нравилась.

И он ей.

Хоть и был наш Боб конкретным реальным мажором, а она – девочкой из обычной рабочей семьи.

Но дело – даже не в этом.

У их отношений не было обозримого будущего: ее парень был нашим хорошим товарищем.

Он-то нас с ней и познакомил.

А в те времена увести у своего друга девчонку старомодно считалось подлостью.

Я, кстати, – и до сих пор так считаю.

Но я сам из тех, ранешних времен, мне простительно…

…А тогда ребятам только и оставалось, как переглядываться и робко улыбаться друг другу.

А теперь – и улыбаться-то больше некому…

– Это точно?! – кричу шепотом.

Он медленно кивает.

Он не может не знать – у него мама на телевидении…

…Водка медленно тянется по пищеводу, и мне почему-то хочется поскорее проблеваться.

Но я – пока просто закусываю.

Маленькой розовой долькой маринованного кавказского чеснока.

А потом – меня все-таки выворачивает.

К счастью, успеваю перегнуться через перила, и содержимое желудка летит не на площадку, где мы находимся, а на улицу, – вниз, в грязный осенний снег.

Вытираю рот скомканным носовым платком, закуриваю новую сигарету.

Оборачиваюсь.

Он – как-то удивительно, прозрачно спокоен.

Как человек, только что принявший какое-то очень важное для себя, нужное, хотя и тяжелое решение.

– Мы сейчас вот эту бутылку добьем, – говорит, чуть растягивая слова и разливая остатки по лафитникам, – и ты иди, Дим. Возьми еще одну бутылку себе, и иди. Просто ты мне уже помог, а сейчас мне лучше будет одному побыть. Извини…

…Когда я уходил в сторону метро, я пару раз все-таки оглянулся: на его кособоко поблескивающую стеклышками очков худую нескладную фигуру на вершине сложенной из ошкуренной и лакированной, калиброванной древесины высокой башенки веселого детского городка.

Боялся, как бы он какую глупость не учинил.

Но – обошлось.

Он и сейчас в порядке, наш Боб, мы даже изредка видимся.

Изредка – не потому, что не хочется.

Просто так получилось, что он стал крупным бизнесменом, и у него постоянно не хватает времени.

Вообще.

Ответственный человек.

При этом – по-прежнему приятный в общении, и, как и раньше, готовый в любой момент прийти на помощь.

Даже если его об этом никто и не просит.

В общем, – насквозь положительный персонаж.

Вот только – на футбол не ходит.

Никогда.

И даже – по телевизору не смотрит.

А еще, говорят, – пьет много, но это-то как раз и не удивительно: с личной жизнью моему другу Борьке, увы, абсолютно не повезло.

Три раза был женат, и все три – удивительно неудачно.

И детей у него нет.

Такие дела…

…А тогда я медленно доплелся до Елисеевского, где добавил к выделенной Бобом бутылке еще одну «Пшеничную» и пару «Токая», спустился в подземный переход, нашел свободный телефон-автомат, и, немного подумав, набрал Дашку.

– Привет, – говорю, – Хиппуха. Ты дома?

– А ты куда звонишь?! – хмыкают мне из трубки сонным уютным голосом.

Я – тоже хмыкаю.

Но как-то невесело.

– Ну, тогда жди, – говорю, – сейчас приеду.

И, не слушая потенциальных возражений, немедленно кладу трубку. После чего поднимаюсь наверх и шаркаю ногами в сторону Ленкома, где останавливается идущий в сторону ее дома троллейбус…

…У Дашки дома пахло крепким табаком, дорогими духами и недавно выставленным за дверь мужчиной.

Видимо, непосредственно перед моим приходом выгнала.

Я уже как-то объяснял – почему.

Я поставил водку на стол, дождался, пока она сварит крепкий ароматный кофе в большой медной родительской турке, разлил и все рассказал.

Мы выпили и помолчали, а потом Хиппуха отправилась за гитарой.

Она всегда была умницей, Дашка.

Поэтому и пела в тот раз не мои литературные потуги и не свои довольно скромные, врать не буду, стихотворные опыты.

Дашка пела Лорку.

…Город имбирных башен,

Мускуса и печали,

В тоске о морской прохладе.

Ты спишь,

Разбросав по камню

Не знавшие гребня пряди… Ну почему же ты больше не поешь своих песен, Хиппуха?

Ну, блядь, почему?!