Дневник плохой мамаши - Кейт Лонг Страница 35

Хотя я сама этого и не видела, но с тех пор мне долгое время каждую ночь снилось, как горящая женщина вбегает в дом и кладет руку на комод. Джимми не признавался, но я знаю: ему это снилось тоже.

В те дни много пили. Мой дед, как говорила мама, тоже все время был навеселе. Он выливал пиво на стол и лакал его, как собака. Ужас. А когда у него не было денег, становился возле паба и ждал, когда его кто-нибудь угостит. Стыда у него не было. Когда мама была маленькой, он часто посылал ее за пивом в «Карету и лошадей», если сам уже не мог дойти.

Приятели смеялись над ним, звали чудиком, но Флорри его называла совсем по-другому. На его похоронах, когда все уже немного выпили, кто-то из его дружков запел:

Папа был герой на диво,

И доволен сам собой.

Раздавали где-то пиво —

Он задавлен был толпой!

Мама сказала, что это отвратительно и что все они одним миром мазаны.

И потом долго еще двое его дружков-шахтеров рассказывали про него разные истории. Например, как он отправился в кино посмотреть на Чарли Чаплина. Не прошло и часа, как он вернулся в паб. «Ты чего, Питер? Кино не понравилось?» — спросили они. «Да они что-то свет выключили, я и пошел домой». Вот они смеялись.

— Э-э-э, — говорил другой, — это что! Вот мы как-то поехали в Саутпорт на концерт. Один парень вышел и спел «Крошку Дэнни», да так хорошо, что все закричали: «Браво! Бис!» А тут Питер как заорет: «К черту Браву, к черту Биса! Пусть лучше этот еще споет!»

Рассказывали еще, как Питер Марш вышел с избирательного участка ужасно довольный собой. Он решил: «Не буду голосовать за этого типа» — и поставил огромный крест напротив его фамилии. Был ли он сумасшедшим или это от алкоголизма — не знаю. Да и всем было наплевать, потому что он ведь был такой чудик!

Флорри, правда, было не до смеха. Она двадцать два года с ним мучилась: деньги он пропивал, на ее мертворожденных детей ему было наплевать. Второй раз она замуж не вышла. Видимо, устала от мужчин. Так и жила со своей дочерью Полли, а потом и я родилась. И тогда уже мы все трое зависели от моего отца и его выходок.

Было время, когда Джимми ненавидел отца. Его бесило, что тот то живет с нами, то где-то еще. Джимми сердился на него за то, что тот не женился на нашей матери. «Он вас любит по-своему, — говорила мать. — Он дал вам свое имя». «От этого только хуже!» — кричал Джимми. Она молчала, потому что возразить было нечего. Думаю, ей казалось, что это она виновата, что не смогла его удержать.

Когда Джимми подрос, он стал бродить по полям, много играл у канала. Бродил и бродил, будто искал что-то. Выполнял разные мелкие поручения, и ему давали деньги. Он часто ходил к миссис Крукс в Хэйфилд-Хаус. Она сама овдовела, а детей никогда не было. «Буду платить тебе как слуге», — сказала она. И платила. А потом однажды Джимми должен был быть в школе, но Гарри Поксон сказал, что видел его у канала — он водил палкой по воде. «Смотри не свались», — сказал Гарри. Он был последним, кто видел Джимми в живых. Пять дней прочесывали канал с багром, прежде чем нашли наконец тело под мостом в Эмбли. Миссис Крукс послала на его похороны букетик незабудок, а школьники пропели «Есть друг у всех малышей»., Ему было всего десять.

* * *

Три часа ночи. Кто-то стоит на пороге моей комнаты.

— Не могу уснуть. Ребенок пинается.

— Шарлотта, иди спи, — полусонно пробормотала я.

Но это была не Шарлотта, а бабуся.