Бродяга. Воскрешение - Заур Зугумов Страница 35

Гарсон провел нас к заказанному столику. Вечер еще только начинался, и публика понемногу заполняла места. Столик наш оказался почти в середине зала, возле маленькой, из белого мрамора колонны, рядом с огромной деревянной кадушкой, в которой, судя по широкому стволу, росла очень старая пальма.

Лариса в этот вечер решила покорить всех, она явно была в ударе. Мужчины не сводили с нее глаз, а посмотреть было на что: узкое платье от Диора из шелкового крепа цвета пармской фиалки и ожерелье из аметистов и бриллиантов. Тонкой кожи перчатки по локоть, окрашенные в тон платья.

Со сцены доносилась знакомая мелодия аргентинского танго, а в воздухе витал аромат каких-то восточных благовоний, уюта и спокойствия. Сам того не замечая, я пригласил ее на танец так непринужденно и галантно, как если бы я проделывал подобное по нескольку раз в неделю в разных салонах европейских столиц.

— А голос крови значит никак не меньше, чем воспитание, — нежно проговорила мне Лариса. — Как ты считаешь, дорогой?

Что я мог считать? Я улетел от кайфа. Я блаженствовал.

— Да, безусловно, ты, как всегда, права, — ответил я, думая о другом. Да и о чем можно говорить в такой момент? Она конечно же знала, что неотразима, и пыталась, нежно кокетничая, свести меня с ума, и у нее это неплохо получалось. Так что, когда кончился танец, я не знал, радоваться мне этому или быть в печали — так эта фея вскружила мне голову. Но слава богу, разум еще не покинул меня.

Изучая меню и одновременно задавая мне разные вопросы, Сергей был приятно удивлен, когда узнал о моих предках и о том, что я долгие годы прожил в Москве у своего деда. Под долгими годами я, конечно же, подразумевал и некоторые из них, проведенные в заключении.

Тем временем подошел гарсон, мы сделали заказы, и Сергей наконец обратился ко мне с вопросом, которого я ждал уже добрых полчаса:

— Что вы будете пить, Заур?

И тут мне в голову пришла оригинальная мысль, осуществив которую, я, можно сказать, и определил дальнейшее отношение к себе этого славного семейства.

— Бордо белое, сухое, урожая тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, — подняв только глаза, проговорил я гарсону тоном маркиза, с апломбом, давно заученным в камерах Бутырского централа.

— Бордо у нас, конечно, есть, но, к сожалению, я не знаю года сбора урожая. Подождет ли господин, пока я это выясню? — вытянувшись в струнку, будто солдат на параде, и «почувствовав клиента», как говорят официанты на южных курортах России, проговорил гарсон, ожидая ответа.

— Да, конечно, — ответил я не сразу, боковым зрением промацовывая обстановку, — мы отмечаем маленький юбилей, и хочется, чтобы этот вечер оставил у нас приятные воспоминания.

— О, можете быть в этом уверены, господа, — медленно и с достоинством, приличествующим официантам таких заведений, как это, проговорил гарсон, — я все сделаю для того, чтобы у вас остались неизгладимые впечатления от этого чудесного вечера.

Он стоял между дамами и, уже не в первый раз склоняя голову, пытался разглядеть своим ястребиным взором сапфировый перстень, который был надет на мизинец моей пассии. Но, схлестнувшись с моим диким взглядом, как бы стушевался и, уже не сводя с меня глаз, проговорил покорно, как и подобает слуге:

— Позволит ли мне господин на время отлучиться, чтобы оформить заказ?

— Да, да, ступайте, любезный, — уже почти не глядя на него, проговорил я, сопровождая свое милостивое согласие высокопарным жестом английского лорда. Этот наглец заслужил такое обращение и, судя по его походке, кажется, это понял.

В этот момент я действительно чувствовал себя так, будто и вправду являюсь тем, за кого себя выдаю. В глубине души мне даже стало обидно за то, что я пытаюсь пустить пыль в глаза какому-то официанту. Я сидел, откинувшись на спинку кресла, смотрел на эстраду и молча ожидал продолжения начатого мной спектакля. За столом на некоторое время воцарилась тишина, которую, как всегда, нарушила женщина.

— А почему именно тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, Заур? Эта дата связана у вас с чем-нибудь приятным? — полюбопытствовала Наташа.

— Приятным? О да, Наташенька, с весьма приятным, ведь это год рождения Ларисы, а в это время, я уверен, на свет не могло появиться ничего плохого.

Надо было видеть в этот момент лицо моей возлюбленной: оно буквально светилось радостью и счастьем. Стрела, пущенная в цель, сразила ее даже быстрее, чем я того ожидал.

Завершение того маленького банкета прошло «на высоком уровне», как принято говорить в дипломатических кругах, и определило наши взаимоотношения с родственниками Ларисы. Так что все «кругом бегом, было ладом».