Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника - Матвей Ганапольский Страница 35

– В моем репертуаре сто шестьдесят четыре произведения классической и народной музыки, а также более двухсот песен советских и зарубежных композиторов, – произносит он тоном, которым попрошайки в электричках требуют денег «на операцию сыну». – Тут список. Жду предложений!..

Далее Петр Григорьевич круто поворачивается, собираясь выйти в дверь, но внезапно задерживается.

Присутствующие в ужасе сжимаются – неужели вальс пойдет «на бис»?

Однако, оказывается, днепропетровский соловей просто забыл кое-что сообщить.

– У меня есть три спецпрограммы – «Абба», «Битлз» и «Михаэль Джексон». Свищу их репертуар полностью, в сопровождении баяниста.

Сделав это сенсационное заявление, человек в желтых носках выходит, без стука прикрыв за собой дверь.

Повисает тягостная тишина – видимо, все пытаются представить, как звучат в исполнении Приходько «Абба» и «Битлз», и медленно отходили от этого «свидания с прекрасным».

– Слушай, а кто это Михаэль Джексон? – недоуменно спрашивает меня Елена. – Может, это кто-то из его днепропетровской филармонии?

– Думаю, это Майкл Джексон, – я пожимаю плечами.

– А почему он его называет «Михаэль»?

– Так по-английски пишется.

– Кошмар! – Елену даже передергивает. – Представляешь, эта болонка будет петь «Аббу»! Боже мой, какой птеродактиль, кто его сюда пустил?!

О, наивная женская логика! Как будто «их» кто-то сюда пускает. Они заводятся сами, как тараканы.

Этого соловья Приходько я тут встречал еще лет пять назад в том же костюме и с теми же буклями. Он свистел «Танец с саблями» и утверждал, что приехал из Харькова.

Когда он с шумом и хрипом втягивал воздух, присутствовавшие норовили вызвать скорую.

– Жизнь состоит из кошмаров! – подводит свой итог Елена и, внезапно перейдя на свистящий шепот в стиле Приходько, отчетливо произносит: – Нам пора, он уже ждет…

– Кто он? – Я не успеваю переключиться.

– Да этот парень из цирка. Боже мой, меня с ним совсем замучили – звонят целую неделю. Он какой-то особый талант, везде пишут, что у него гениальный номер!..

Чтобы познакомиться с «гениальным номером», приходится спуститься на второй этаж в тринадцатую студию, где как раз идет прямой эфир.

Популярная передача посвящена черной магии.

Напротив интеллигентного ведущего, скрывающего свой стыд от происходящего, сидит известный колдун, для колорита увитый металлическими цепями, на которых сосульками висят знаки зодиака. На плече колдуна сидит живой ворон.

Включен прямой телефон, гость беседует со зрителями.

Зрители в основном просят взглядом поднять стул или оживить покойника.

Колдун отвечает, что он оживил многих и это ему уже неинтересно, а стул будет поднят в одной из следующих передач. Интеллигентный ведущий смотрит на колдуна, не скрывая легкого презрения, что, однако, не мешает ему вести эфир, так как передача коммерческая и часть оплаты идет ведущему в гонорар.

Не дослушав увлекательный диалог про оживших покойников, мы проскальзываем за декорации и оказываемся в громадном техническом коридоре.

Здесь свистит ледяной ветер.

– Все в порядке, – произносит Елена. – Он здесь.

Я не верю своим глазам – у стены коридора стоит молодой парень в тонком синтетическом цирковом костюме с блестками. От мороза и ветра он совсем посинел.

– Вы, наверное, давно нас ждете, – говорю я ему, чувствуя себя виноватым.

– Да нет, ничего, минут сорок, – парень через силу улыбается. – Я хотел постоять в студии, но меня с мешком не пустили.

– О боже, – восклицает редактор, – сорок минут на этом морозе? Кошмар!

– А что у вас за номер? – Я резко перехожу к делу, ибо лицо и руки парня приобрели уже лиловый оттенок. – Может, перенесем просмотр?

– Нет, нет! – Парень явно боится, что мы уйдем. – Это займет несколько минут. Сейчас все покажу…

Он раскрывает стоящий рядом мешок, из-за которого его не пустили в теплоту тринадцатой студии.

Елена первая заглядывает в глубину тканевых складок, где явно покоится что-то тяжелое, и внезапно отскакивает чуть ли не на метр.

– Там змея! – выкрикивает в ужасе редактор.

– Это удав, – уточняет парень. – Но я хочу вас попросить мне помочь. Его нужно прислонить к батарее.

– Зачем?

– Он замерз, – расстроенно говорит парень. – Понимаете, я с ночного поезда, у меня в Москве никого нет, поэтому мы с ним весь день были на морозе. Потом я сюда на троллейбусе добирался, а на улице градусов двадцать пять. Вот он и замерз…

Повисает пауза.

Парень как-то опустошенно смотрит на нас, видно, что он подавлен.

– Понимаете, мне дали отпуск только на два дня, причем за свой счет – наша бригада на маршруте, – продолжает парень. – Я просто не знал, что такой мороз…

– Когда у вас обратный поезд? – спрашиваю я, понимая несвоевременность дискуссий.

– Через четыре часа.

Я смотрю на Елену, которая в своем привычном ужасе почти невидимо отрицательно качает мне головой.

Моя любовь к редактору безмерна, но я понимаю, чего стоила этому парню поездка в эту «фабрику мечты».

И в любом случае у него в мешке настоящий удав, а не проплаченные байки про оживших покойников.

– Ладно, – говорю я, твердо глядя на редактора. – Извлекайте вашего партнера, будем его поджаривать.

– Я к этой штуке не притронусь! – нервно заявляет Елена. – Если ты хочешь сменить редактора, то к чему такие экзотические способы? Вместо любовных объятий погибнуть в объятьях какого-то зеленого шланга! Вот она, судьба работника телевидения женского пола!..

Под причитания Елены мы с парнем вытряхиваем удава из мешка.

Он падает на бетонный пол с ледяным стуком.

– Ваш удав уже сорок минут как скончался, – комментирует наши действия работник телевидения женского пола, стоя в отдалении. – Давайте отнесем его этому колдуну, он ведь оживляет покойников. Я его знаю – оживит со скидкой!..

Мы игнорируем издевательства и пытаемся распрямить удава. Он поддается с трудом, при этом каждое наше усилие сопровождается каким-то жутким хрустом в его внутренностях.

Однако в конце концов человек в очередной раз побеждает природу, и вскоре нашему взору предстает длинная змея волшебной красоты.

Жаль только, что красота не двигается, а значит, процесс нагревания неминуем.

Мы вдвоем поднимаем удава – он оказывается невероятно тяжелым, и совершенно непонятно, как этот худенький парень в цирковом костюме целый день таскал это чудище по городу при таком морозе.