Выданная замуж насильно - Лейла Страница 34

- Я вижу, он нашел золотую жилу.

Муса понимал, в каком ужасном физическом состоянии я нахожусь, и даже, наверное, немного жалел. Меня трудно было узнать - так он сказал моим родителям. Однако он не стал отказываться от свадьбы. Муса даже не мог себе вообразить, что со мной вытворял этот ублюдок. Я подозреваю, он женился бы на мне и на носилках...

Чародей, который понял, что мой муж не купился на этот бред, сказал родителям: "Проклятие было наложено на них обоих, и может быть они расстанутся после свадьбы, если вы не сделаете так, как я говорю. В день бракосочетания зарежьте агнца, сохраните его голову и повесьте ее в доме, где будет проходить свадьба, так, чтобы она смотрела на молодых. Положите вот этот клочок бумаги ему в пасть, под язык, и молодожены будут защищены". Позднее в холле отеля, где проходило свадебное торжество, я увидела окровавленную овечью голову с высунутым языком, украшенным запиской-талисманом, на которой мошенник написал бог знает что. Кровь, секс, дерьмо и безумие... Даже в Марокко я никогда не слышала о подобной ерунде.

Несмотря на мой физический и моральный кризис, я не смогла сдержать смеха, когда мы вышли от имама, и мать сказала мне:

- Мы должны, должны сделать это.

- Да это же чушь собачья!

- Вовсе нет, ты должна верить, чтобы все прошло гладко.

Мать так и не утратила веру в способности этого шарлатана. Потом она даже пыталась встретиться с ним снова, но он словно растворился, не оставив нового адреса. Надеюсь, черт его побрал.

Муса прекрасно знал о моем отчаянном нежелании выходить за него, но явно не собирался уступать мне. Теперь на его стороне был закон: нравилось мне это или нет, перед лицом адулов я стала его женой. Я была вынуждена оправляться от нервного срыва самостоятельно, чтобы избежать новых встреч с этим извращенцем, который бил меня. Мало-помалу, я стала заставлять себя есть, но мне нужно было настоящее лечение. Хотелось поговорить с кем-нибудь нормальным, кто не станет объяснять мои истерики проклятием.

Подходило время подготовки свадьбы и отправления в Марокко.

- Тебе вообще запрещено покидать дом, - строго сказал отец. - Ты обручена!

Мне нельзя было показываться на людях, так что две недели я провела под надзором, пока не настал час свадебного пиршества, который грозил довести мою семью до разорения. Кроме меня и моих родителей, никто не сомневался, что это счастливый, всеми желанный брак. В то время я непрестанно ревела. До финала оставалось недолго, а отец все продолжал допекать меня: "Не выходи на балкон. Не выходи на террасу - тебя не должны видеть".

Однажды - помню, это была среда - мои родители отправились навестить деда в горы, а меня оставили смотреть за домом. Муса воспользовался ситуацией, чтобы провести у нас ночь. Он был моим хозяином и господином и мог приглядывать за мной. Я вышла на террасу выкурить сигарету, а когда вернулась, села рядом с ним, пока не выветрился запах табака. Я даже поцеловала его, чтобы он почувствовал вкус сигареты. В Марокко женщине не подобает курить - это считается там еще неприличнее, чем в моем квартале. Я хотела вывести его из себя, хотя на самом деле уже бросила курить, но он ничего не сказал, правда, был в плохом расположении духа.

На следующий день он все же заявил:

- Я думал, ты девушка из приличной семьи, а ты куришь!

- Да, какой позор, верно? Я забыла предупредить тебя.

- Завтра это прекратится. Моя жена не будет курить.

Так хотелось закричать ему в лицо: "Вот и отлично! Я буду выкуривать по четыре пачки в день, пока ты не сбежишь отсюда, сверкая пятками!" Это был проблеск надежды.

Вернувшись, родители спросили:

- А где Муса?

- Ушел. Мы повздорили немного. Он больше не хочет, чтобы я была его женой.

Отец метнулся к телефону, и Муса разоблачил меня.

- Ваша дочь не та, за кого я ее принимал. Я думал, она получила приличное воспитание, а оказывается она курит. Вчера она курила прямо при мне.

Отец был вне себя от гнева. Он попросил Мусу приехать вместе с отцом и братьями. Я ждала в кухне, забившись в угол, где он и достал меня: пощечины, удары, пинки. Меня наказывали - совсем как раньше.

- Развратница!

Семейный совет. Опять меня вызвали на суд мужчин, и снова у меня случился приступ тетании. Муса раньше не видел меня в таком состоянии, и был этим несколько напуган. Они перенесли меня в спальню и продолжили обсуждать свои дела, в то время как мама сидела рядом со мной. Меня избили, а Муса все равно не собирался аннулировать брак. Он просто хотел показать моему отцу, что его дочь недостойно себя ведет, он хотел унизить его, заставить просить прощения за меня. Это была лишь игра.

Конечно, никто не рассказывал мне об их разговоре. Отец просто зашел в комнату, чтобы пригрозить:

- Предупреждаю тебя, если ты не прекратишь это безобразие, я перережу тебе горло. Перережу горло!

Он пытался поставить меня на место. Родители знают, какую власть имеют над дочерьми слова, которые подбирают, часто жестоки. Но мне все равно было любопытно, хватит ли у него силы совершить такое.

Он притащил меня к алтарю, как овцу к мяснику.

Наступила та злополучная пятница - день моей свадьбы. Меня привезли в отель, в котором отец снял зал; роскошное празднество уже готово было начаться и у меня не осталось никаких сил защищаться. Я дулась и отказывалась говорить со своим женихом.

- Прекрати, все же видят.

- Если я хочу, я буду дуться. Кому какое дело:

Во мне все кипело: "Я хочу всем показать, как я тебя ненавижу, даже если ты и получаешь то, чего хотел".

Он оставил меня с помощником, который наряжали меня, а также со стилистом и парикмахером. На протяжении одного вечера я должна была сменить девять нарядов. И еще ничего - некоторым приходится переодеваться по двадцать раз. Сперва на меня нацепили белый кафтан, тиару с фальшивыми бриллиантами и серьги. Меня провели в другое помещение так, чтобы никто не видел невесту до ее торжественного появления на золотом паланкине. Это было по-королевски: меня несли, как прекрасную принцессу из сказок "Тысяча и одной ночи",

Жена должна излучать красоту, даже если она дурна собой. Она не ступает, а плывет, расточая улыбки направо и налево. Я чувствовала себя глупо и неловко. Если бы я любила, то была в восторге от этого события, которое стало бы самым волшебным в моей жизни. Нарядная, красиво накрашенная и увешанная драгоценностями - все восторгались мною. Это должно было смотреться восхитительно, но я сидела, как идиотка с натянутой улыбкой и думала, какого черта я здесь делаю.