Рассекающий поле - Владимир Козлов Страница 33

Через несколько секунд глаза привыкли к отсутствию солнца. Светлый мир стал лишь колеблющимся отблеском, идущим откуда-то со спины, с поверхности. Вода сегодня позволяла видеть на несколько метров вперед. Дно, растения, редкие в этой глинистой местности камни были покрыты готовым взвиться от легкой волны мхом болотного цвета. Простой купальщик за несколько минут мог сделать это место непригодным для ловли на несколько часов.

Под водой Сева осторожно оттолкнулся от дна, чтобы придать себе ускорение. Плылось легко, свежий организм, казалось, может вовсе обходиться без воздуха.

За развесистым кустом мордой к Севе сидел рак. Человек возник перед ним внезапно, и тот аж подпрыгнул, встречая угрозу вскинутыми клещами, раза в полтора увеличенными толщей воды и стеклом маски. Сева, не притормаживая, схватил его за панцирь, крюком, незаметным для членистоногого, выбросив правую руку. Вокруг больше никого, можно всплывать.

На поверхности Сева вдохнул. Кончиками больших пальцев он доставал дно. Он замер на носочках, будто балерина, стараясь не мутить воды лишними движениями, поднял из воды первую жертву, которая на солнечном свете заметно потеряла в масштабе, оценил ее как середнячка и спрятал под воду. В обычное время, когда вокруг много глаз, Сева не показывал улова, чтобы не привлекать лишнего внимания у любителей поохотиться. Не вынимая рук из воды, он упаковывал раков в трусы.

В свободные семейные трусы могло помещаться до двенадцати раков среднего размера. Членистоногий кладется с внешней стороны под резинку, затем резинка перекидывается через него, и рак оказывается в коконе, из которого почти не выбраться и в котором нет пространства для того, чтобы поорудовать клешнями. Большие просторные трусы – это гораздо удобнее, чем целлофановый пакет в руке или какая-либо сумка на поясе.

Сева плыл, стараясь ничего не касаться. Все здесь висело в пространстве, в вакууме подводного космоса цвели желеобразные растения, на подводной плакучей иве шапкой снега лежала какая-то блевотина. Этот мир был плавен и гибок, скорость разрушала его очертания. Вдруг Сева увидел узкий коридор поднятой со дна пыли. Это значит, он был замечен издалека. Погоня оказалась короткой. Пыльная трасса заканчивалась облаком, в которое Сева быстро сунул руку – и в ней колко забились хитиновые члены.

Краем глаза Сева задел раскидистый куст. Жертву выдало выглядывающее из-под вьюнка сочленение маленькой лапки, несколько отличающееся цветом от самого куста. Уже не глядя в куст, Сева сунул туда свободную руку и удовлетворенно всплыл.

Еще прошлым летом он мог нырнуть здесь пятнадцать раз подряд и не увидеть ни одного рака. Сегодня он не мог себе подобного представить. Глаз долго привыкал, отказываясь видеть в подводных сумерках что-либо живое. Но раки и их следы постепенно стали проявляться. Их становилось все больше.

После всплытия, пока работали руки, тело не шевелилось, стараясь не намутить. За аккуратность он был вознагражден. Погрузившись снова, Сева оказался в окружении сразу четырех особей. Трое сидели полукругом мордами к Севе, один – чуть в отдалении. Никого не упустить в этой ситуации было трудно, поэтому Сева наметил двух самых крупных. Он протянул руки так, чтобы взять их со спины: так они не видят атаки и не могут пустить в ход клешни. Панцири легли в ладони. Третий из полукруга метнулся хвостом вперед, оставляя по-над дном легкую завесу, но четвертый продолжал сидеть. Наплыв на него, Сева прихватил рака двумя пальцами руки, в которой один уже был зажат. Пора наверх разгружаться.

Крупные раки сделали трусы ощутимо тяжелее. Если ловить таких, то в хранилище не влезет и десятка.

Сева попробовал отправиться в погоню, стараясь найти следы беглеца. Но место сражения заволокло расползающимся дымом, и пришлось плыть наугад.

Вот покрышка от грузовика. Сева знал, что она лежит где-то в этом месте, но всякий раз заросшая мхом шина оказывалась частью какого-то иного ландшафта. Он узнавал покрышку, но не узнавал окрестностей.

Туда нужно обязательно сунуть руку – раков привлекают черные дыры. Совать голую руку в черноту, в которой даже теоретически возможны только существа чужих видов, – это всегда было нелегко, но Сева никогда не колебался. Да, вот он. Угол атаки самый неудобный – в лоб, пространства для маневра нет. Противник вонзился в пальцы обеими клешнями, Сева придавил сами клешни, решив за них и вытянуть рака. За одну клешню почти невозможно – отрывается, и рак уходит, а за две – пожалуйста.

Всеволод вынырнул и встал на колесо – нужно было повозиться, чтобы отцепить от пальцев врага. Рачьи клешни заканчиваются шипами, которые выполняют роль крюков. Если рвануть, можно если не порвать, то хорошо процарапать кожу. Клешни лучше силой разжать. Сева уже привык к тому, что царапины и микропорезы не сходят с его ладоней, наслаиваясь друг на друга. Впрочем, в последнее время их стало меньше – Сева стал ловить аккуратнее.

Он оттолкнулся от колеса. Плыл, плыл, но вокруг не было никого. Ему казалось, что он движется по пустому брошенному городу, видит песочницы, в которых должны играть дети, столы, где мужики должны резаться в домино, лавочки – отдельно для старух и молодух. Он плыл и плыл, но везде было пусто. Здесь все в последнее время живут в страхе. Сюда повадилось плавать чудовище, похищающее лучших, сильнейших, не брезгающее детьми. Это чудовище вечно голодно, ему всегда мало. Остался лежать разоренный мир без героев, в котором увядают подводные плакучие ивы и быстро начинает цвести вода.

Сева всплыл лишь на долю секунды – хватануть воздуха – и вновь ушел в глубину.

Он остался в этом мире один, чувствуя, как под давлением тяжелой пустоты пульсирует кровь. Казалось, он уже привык не дышать, казалось, он уже согласен так жить. Он всматривался в мутную перспективу, и пульсирующее воображение рисовало в ней то образ разложившегося человеческого трупа, то образ гигантского рака – царя раков, – способного перекусить его в районе поясницы, наказав человека за зло, причиненное этому миру.

Пульсация стала сильнее, к ней добавился звон, и Сева понял, что заплыл слишком глубоко. Здесь уже раков не бывает, их зона – десятиметровая полоса, начинающаяся при глубине по грудь. Не всплывая, Сева развернулся чуть под углом, чтобы не возвращаться по своим следам, и поплыл к берегу. Донный ландшафт поднимается плавным холмом. На этом холме хвостами к Севе сидели двое. Как только он их увидел, те взмахнули хвостами и торпедами пронеслись под его животом. Сева рванулся за ними, сделав под водой сальто, и увидел, что траектории рачьего бегства уходят в муть – они не остановились, раз взмахнув хвостами. Сева широко загреб руками, набирая скорость, и почувствовал, что воздуха мало. Но он знал, что двигается под водой быстрее противников, взмахнул руками еще раз – и догнал одного, решившего, что он ушел уже достаточно далеко. След второго уходил в глубину. Торопясь, Сева схватил рака неаккуратно, дав ему вгрызться в свою плоть. И теперь он всплывал, всплывал особенно долго.

На такой глубине можно было болтать ногами, не опасаясь взбаламутить воду. Сева отдышался и проплыл ближе к берегу по поверхности, чтобы уйти с глубины.