Убью кого хочу - Алексей Тарновицкий Страница 33

Наверно, Знаменский полагал, что всё будет, как в том школьном романе Достоевского. Не зря ведь он приволок меня именно в это старое здание… как его?.. Съезжий дом… Вероятно рассчитывал, что я, если и не признаюсь сразу, то уж точно прибегу потом на Сенную с повинной, как тот несчастный студентик из романа. Вот только меня не мучили никакие угрызения совести. Напротив, чем дальше я думала о случившемся, тем больше росло во мне ощущение силы и спокойной уверенности.

Перед тем, как закончить допрос, Знаменский проговорился. Как видно, покойный следователь казался странным не только мне, но и своим коллегам. Всем известно, что у милиции уйма дел, причем часть из них так и остаются нераскрытыми «висяками». Ну кто станет в такой ситуации тратить время на пьяное убийство, в котором исчерпывающим образом установлены и убийца, и способ, и орудие преступления? Кто станет докапываться до причины инфаркта, настигшего хозяина квартиры сразу после того, как тот зарезал двух своих собутыльников? Достаточно того, что причина смерти неопровержимо установлена при вскрытии. Акт подписан? Подписан. Чего же еще искать? Мотивов? Ах, оставьте. Мотивами пьяного уголовника пусть занимаются те, кому делать нечего…

По всему выходило, что после нелепой смерти Знаменского дело об убийстве в квартире № 31 просто закроют. Я – убийца, но абсолютно безнаказанная. Меня невозможно поймать, ведь я убиваю не топором, не ножом и не пулей. Я убиваю командой, произнесенной шепотом, а то и вовсе неслышно, не раскрывая губ. Я всесильна. Я могу убить, кого хочу. Вот, кто я такая. Со мной лучше не связываться, не вставать на моем пути. Точка, конец сообщения.

Мне вдруг остро захотелось Лоську. Захотелось почувствовать его в себе, прижаться животом к его животу, губами к губам. Я нащупала его руку и потянула к себе.

– Лоська, – сказала я, не раскрывая глаз. – Поцелуй меня, Лоська. Поцелуй меня в губы, взасос. Или лучше пойдем вдвоем в туалет. Я где-то слышала, что так делают.

– Что ты… – испуганно пролепетал он. – Что ты… тут такого нельзя… подожди до вечера… Я ж говорю, какая-то ты сегодня не такая.

Я сделала глубокий вдох и отвернулась к окну. Жаль, что он тоже не убийца. Лоська есть Лоська.

Из аэропорта Минеральные Воды нас доставили в город экскурсионным «Икарусом». Кресла в автобусе были такие же, как в самолете, и уже одно это навевало мысли о заграничных курортах и всякой немыслимой роскоши.

– Этак мы, чего доброго, привыкнем к красивой жизни, – пошутила я, глядя в широченное окно на кипарисы, близкую горную цепь и прочие южные красоты. – Совместимо ли это со званием советского инженера?

Моя смешливая соседка Олька Костырева с оптико-механического фыркнула, а сидевший впереди светловолосый парень в стройотрядовской куртке с множеством нашивок и значков обернулся.

– Отчего же не совместимо? – поинтересовался он, быстро ощупав взглядом весь мой немудреный облик. – Тебя как зовут?

– Саша.

– А фамилия?

– Романова.

– Миронов Николай, – церемонно представился парень. – Коля.

– Что-то не припомню тебя, Миронов-Николай-Коля, – прищурилась я. – Ты с какого факультета?

Миронов отвел глаза и загадочно покачал головой.

– Всему свое время.

– Это ж комиссар, – шепнула мне на ухо Олька. – Он вообще не из института. Прикомандирован от райкома. Ты с ним это… осторожней. Валерка-то свой, а этот… Пока еще непонятно, что за фрукт.

Жить предстояло в здании школы, недалеко от вокзала. Валерка Купцов собрал нас в актовом зале. Вид у него был озабоченный, как и положено командиру.

– Вот мы и на месте, с чем всех и поздравляю – сказал он. – Ребята, которые приехали до нас, подготовили комнаты. Койки собраны, матрацы лежат. Распределяйтесь сами: в большие классы по шесть, в маленькие – по четыре. Весь третий этаж наш. Второй для иностранцев. Их должны привезти послезавтра.

– Под конвоем?

Сама не знаю, почему я выпалила это. Обычно-то я всегда веду себя тихо-мирно, без шуточек и выкриков с мест. Но в тот момент меня еще не покинуло самолетное настроение, привезенное мною сюда в самолетных креслах «Икаруса». Я чувствовала себя так, будто продолжаю полет – как-то особенно весело, отвязно, свободно. Мне хотелось шутить и смеяться. Я ничего не боялась. Такие, как я, не боятся никого и ничего.

– Под каким конвоем, Саня? – оторопело переспросил Валерка. – Ты чего?

– Ну, ты сказал «привезут», – пояснила я, – как будто они арестованы.

Вместо ответа Валерка устало вздохнул и вытащил из кармана листок бумаги.

– Теперь по поводу работы. Как и предполагалось, почти все будут работать на консервном заводе, включая иностранцев, когда их… – он покосился в мою сторону и поправился: – когда они приедут. Будем закатывать огурцы в банки.

– Соленые? – спросил кто-то.

Валерка сморщился:

– Соленые, маринованные, какая разница? Работка не бей лежачего. Но и платят за нее, само собой, копейки. Вот… – командир отряда смущенно развел руками. – Что есть, то есть. Но если кто-то хочет еще и заработать, такая возможность имеется. В городе прокладывают ливневую канализацию. Платят неплохо, но и лопатой придется махать с утра до вечера по десять-двенадцать часов. Нужна бригада в шесть человек. Есть желающие?

Несколько парней – и среди них, к моему немалому удивлению, Лоська – подняли руки.

– Хорошо, – кивнул Валерка. – Потом подойдете ко мне. А сейчас слово имеет комиссар отряда Николай Миронов. Давай, Коля.

К столу подошел уже знакомый мне светловолосый парень.

– Товарищи! – Миронов говорил звучным хорошо поставленным голосом. – Многие тут меня не знают. И это неспроста, потому что я не из вашего института. Я прикомандирован к отряду по линии райкома комсомола. Почему райком решил именно так? Ведь можно было бы выбрать комиссара из ваших, так сказать, рядов. Вы все люди взрослые, без пяти минут инженеры, будущие командиры и комиссары производства. И тем не менее на райкоме было решено усилить, так сказать, по кадровой линии. Почему?

Он помолчал со значением и набрал в грудь воздух, готовясь поделиться с нами своим тайным райкомовским знанием. И снова будто бы черт толкнул меня в бок.

– Наверно, чтобы огурцы не разбежались? – предположила я. – Они ведь несознательные, соленые, с водкой дружат.

Комиссар поперхнулся.

– Да что с тобой, Саня? – недоуменно проговорил Валерка Купцов. – Оставь ты уже эти шуточки…

– Вот! – воскликнул Миронов, снова беря инициативу в свои руки. – Именно поэтому. Потому что не все еще, к сожалению, осознают важность текущего момента.

Он укоризненно взглянул на меня и покачал головой.

– Саша, правильно? Вот взять хоть Сашу и ее явно несерьезный настрой. Нельзя так, товарищи. Нельзя. Это ведь не простой стройотряд. Вы ведь избраны представлять лицо советской молодежи. И не просто лицо, но лицо, обращенное, так сказать, в сторону внешнего мира. Который в последнее время норовит повернуться к нам не самым благоприятным образом. Вы и сами это прекрасно знаете, смотрите телевизор, читаете газеты. Всего два года тому назад с огромным успехом прошла Олимпиада в Москве. Все тут помнят, какие усилия пришлось затратить партии, правительству и всему советскому народу для того, чтобы преодолеть несправедливый бойкот, который затеяли наши недоброжелатели. Мы продолжаем оказывать братскую помощь народам Афганистана и Анголы, Ближнего Востока и Индокитая. Товарищи! Далеко не всем за рубежом это нравится. И это всегда нужно учитывать при общении с нашими зарубежными гостями.