Я боюсь. Дневник моего страха - Катерина Шпиллер Страница 33

* * *

Уровень самоуничижения – критический. Помните историю Лики? Я нахожу много общего в наших судьбах. Мне тоже с детства внушали чувство вины и пророчили, что жизнь накажет. Потому что таких ужасных людей жизнь всегда наказывает. Я же была хуже ужасного. Ко времени написания того текста страх уже настолько измотал меня, что я признавала все, что угодно, вплоть до кармы, переселения душ и зеленых инопланетян. Если бы мне вдруг сообщили, что, не приходя в сознание, я убила человека, поверила бы, что из-за моих «неправильных» слов потерпел катастрофу самолет, согласилась бы с этим тоже. Болезнь? Да, уже да. И еще к тому ж такая, которую холят, лелеют и удобряют самые близкие люди. «Безделье – голова пустая – благослови свой страх…» Можно ли найти слова более действенные для того, чтобы окончательно добить человека в состоянии душевного разлада?

Знаете, что в реальности означали мои слова о том, какой ужасной я становлюсь, когда страх отпускает меня ненадолго? То, что я начинала высказывать свое мнение по разным поводам, отстаивать собственную точку зрения, давать себе право судить о каких-то событиях или людях по своему разумению. А этого, с точки зрения больного разума, делать нельзя! Потому что именно я не имею на это никакого права. Все имеют, а я нет. Значит, любое мое собственное мнение – страшный грех.

Прав не имею ни на что… Хуже всех на свете… Не вправе судить, хотеть, иметь…

У меня есть подруга, прекрасный, интеллигентный человек. У нее такая особенность: она может храбро бороться за кого-то постороннего, может просить за него, отстаивать его права, даже драться. Но если надо что-то сделать для себя – попросить, добиться чего-то, она превращается в беспомощное существо. Ее охватывает паника, ужас! Она чуть не теряет сознание и, не поверите, у нее начинает носом идти кровь! Я много думала об этом ее свойстве и поняла: это то же самое ложное, разрушительное чувство собственной ничтожности, которое проявляется вот таким образом. «Кто я такая? Как я могу чего-то хотеть и просить? Я же со всех сторон недостойна!» – это убеждение, может быть, даже не осознанное, укрепилось в ее подсознании и выступает в роли собственного тюремщика. А из ощущения себя недостойной вырастает внутренний страх несуразного размера. Получается этакая жуткая связка «самоуничижение – страх», где обе составляющие находятся в прямой и обратной связи. Они ходят парой – «санитары мы с Тамарой». Как разорвать эту цепочку? Как ее уничтожить, чтобы избавиться от обеих этих гадостей? Невозможно убить что-то одно, а другое не трогать, бессмысленное занятие. Или уничтожить обеих, или все останется по-прежнему. Но реально ли это, когда ты уже взрослый человек, давно сформирован, а то, что ты – тварь дрожащая, тебе хорошо вбили в голову и тщательно там утрамбовали еще в далеком детстве.

Мне пришел в голову совершенно парадоксальный, даже дикий вопрос: а может лучше, когда все это переходит в стадию заболевания? Ведь тогда человеку можно помочь медикаментами, лечением. А пока он формально здоров, но мучается, так как его грызут чувство вины и страх, помочь ему практически невозможно, если рядом нет ни одного умного и любящего человека… Впрочем, нет. Когда начинается болезнь, а вокруг нет любящих людей, никакое лечение и не начнется. Ведь равнодушные, а то и враждебные близкие скажут: «Благослови свой страх» и «Ты – бездельник»…

Стыдно и грустно читать, какой «литературой» я тогда увлекалась! «Изгоняющий дьявола» – боже мой! Вот что значит, хотя бы ненадолго «воцерковиться»! Начала с каких-то «преподобных», батюшек-наставников, дошла и до «Изгоняющего…». И еще о чем-то рассуждала, искала в этом мусоре ответы на свои мучительные вопросы… Скатилась я тогда в своем одиночестве до маразма. Чуть замечала в какой-нибудь книге тему вины и страха – все, влипала, читала, пыталась найти ответы и успокоение. Естественно, ничего не находила, лишь сильнее запутывалась, еще больше боялась, все хуже относилась к себе. Я на самом деле была убеждена, что такие муки мне посланы за мою мерзость.

Какую мерзость? В чем была моя вина? Не было никакой реальной вины. Была лишь мнимая, буйным цветом выросшая из семян, которые в детстве во мне посеяли родители. А когда я уже металась в панике, они исправно поливали посевы. «Благослови свой страх!» И язык не отсох… «Благослови свои мучения, доченька! Пусть они продлятся, милая! Пусть тебе всю жизнь будет так же плохо, родная! Мы тебя, конечно, любим, но ты заслужила все это, любимая!»

Жизнь после жизни, карма, отхаркиванье прошлой жизни… Отмечу одну любопытную вещь: стоило с кем-нибудь из тогдашних знакомых завести разговор обо всей этой оккультной лабуде, люди тут же лихо и с энтузиазмом включались в беседу. Никто не стучал по лбу, не смеялся и не спрашивал, нет ли у меня температуры, и у каждого было свое мнение по всем этим темам: переселения душ, кармы и прочего вздора. Впрочем, это может лишь свидетельствовать о том, каким был мой круг общения. Стыдно и грустно… Увы, вынуждена признать, что к этому кругу принадлежали и самые близкие мне люди. Они с упоением читали «научные» книги про исследования в области биополей и зеленых человечков. И соответственно этим знаниям, я проходила «путь духовного развития, исправления, очищения» через мучения, страхи. «Очищалась» я, разумеется, от грехов, коих в моем багаже всегда было немеренное количество.

Одним из доказательств моей порочности было следующее умозаключение. Страх убивал лишь меня, только я так мучилась и крючилась, а все прочие живут правильно, раз с ними ничего подобного не происходит. Значит, они – хорошие, я – плохая. И вообще: я уже родилась «грязной», грешной, порочной. Собственно, моя мать это даже признавала вслух с ханжеским смирением и лицемерной покорностью.

А я тем временем думала о родителях так: вот мама с папой и детей вырастили, и без работы жизни себе не представляют. Я же еще только рощу ребенка, и неизвестно, получится ли у меня что-нибудь. Скорей всего, нет. Разве у такой плохой женщины может получиться? С работой вообще никак… Нет у меня любимого дела, которому я радостно отдавала бы всю себя.

Это потом, много лет спустя, я переосмыслю все эти «ценности», пойму, чего стоили «доблести» моих родителей, какая за них была заплачена цена. Не ими…

Но тогда я их обожествляла и поэтому впадала в еще большие самоуничижение и страх. Наверное, можно даже сказать, что в еще большее безумие. Я была на грани человеческого терпения, на пределе возможностей организма. Это я очень хорошо помню. А перечитанные недавно записки лишь подтвердили правдивость моих воспоминаний.

Я ни о чем не могла думать вообще, кроме страхов. Так и сяк вертела в голове все возможные и невозможные ситуации, которые могут угрожать дочери, мужу, мне… Я боялась читать газеты – там все время писали о каких-то ужасах, к примеру, о повальном сальмонеллезе, после чего я боялась прикасаться к яйцам. Шла, насколько широкая, настолько же идиотская дискуссия о пользе и вреде прививок: я совершенно запуталась, что лучше и безопаснее для моей дочери. Если не делать, то она может заболеть, а если делать, то, пишут, это очень опасно… А принимать решение, брать на себя такую ответственность должна была я! Как я могла сама все понять, просчитать и решить? Иногда, оставшись дома одна, я в голос выла. У меня уже не было никаких сил.