Последний самурай - Хелен Девитт Страница 33

Он сказал, что в детстве день и ночь отрабатывал порой какой-нибудь пассаж, чтоб стало так, как она требует, и наконец думал: Да, вот теперь хорошо звучит + она говорила Да, очень красиво, но где музыка? И о той или иной звезде международного масштаба она отзывалась А, такой-то и такой-то, он же просто виртуоз, с бесконечным презрением потому что если человек не музыкант, значит шарлатан.

«СТ»: Любопытно.

Он сказал: Тут ведь дело в чем? Я, конечно, понимал о чем она, но потом задумался. Ну да, но почему мы так всего боимся и чего же это мы боимся? Мы боимся поверхности, боимся, что прозвучит так, как на самом деле, что такого страшного нам грозит, если мы перестанем от этого убегать?

А потом в 16 он наткнулся на книгу «Барабаны над Африкой».

«Барабаны над Африкой» написал австралиец Питер Макферсон, который путешествовал по Африке в начале 1920-х. Он взял с собой патефон и несколько пластинок Моцарта, и в книге полно забавных эпизодов, в которых он потрясает туземцев своей машинкой или караулит, чтоб те ее не стащили.

Обычно люди просто восторгались машинкой, а насчет музыки помалкивали, но в одной деревне Макферсон повстречал критика. Тот сказал, что музыка вялая и неинтересная, и, когда он так сказал, земляки согласились, хотя не смогли объяснить почему. Наконец они приволокли всякие барабаны и заиграли — в африканской музыке нередко играются и соперничают одновременно два разных ритма, но тут барабанщики играли ритмов шесть или семь. Макферсон писал, что к такой музыке привыкаешь не сразу, но, поскольку деревенские вовсе не желали слямзить патефон, Макферсон у них задержался. Два месяца он видел только маленькие и средние барабаны, вытащенные в первый день, но однажды стал свидетелем поразительной церемонии.

Деревня, писал он, расположена в 20 днях пути от Сен-Пьера, в саванне, на краю пустынного озерца, а на другом берегу высился голый утес, и, хотя ближайшие предгорья находились милях в 20, утес этот, похоже, был из того же камня. Макферсон часто замечал хижину, что стояла поодаль от прочих, но, когда он однажды к ней приблизился, его отогнали, и он ни разу не видал, чтобы кто-нибудь туда входил или выходил.

Однажды под вечер он увидел, как в хижину заходят семеро мужчин. Они вышли с семью барабанами выше человеческого роста, молча отнесли их на берег озерца и расставили у воды. Потом из другой хижины вышли женщины. Они несли мальчика на тюфяке; у мальчика, видимо, была лихорадка — он исхудал, весь дрожал и трясся. Они пели — одна женщина выпевала строку, остальные тихо отвечали; тюфяк они положили на берегу. Замолчали и отступили.

Солнце подползло к горизонту; в любую минуту настанет ночь — в тропиках темнеет быстро. Небо было темно-синее. Мужчины поставили барабаны на деревянные подпорки и легонечко застучали палочками, и звук словно таял над озером. Потом они перестали и по знаку предводителя ударили по барабанам разом, громко. Пауза. Еще удар. Еще удар. Еще удар. Они ударили так шесть раз, и солнце закатилось, и они очень громко ударили в барабаны, и всё. Прошло несколько секунд, и наконец из-под темной воды донесся грохот барабанов. Мужчины снова ударили, и звук снова вернулся, и так семь раз, а потом они отложили палочки и ушли, а женщины подняли тюфяк и тоже ушли, и Макферсон увидел, что мальчик мертв. Утром барабаны исчезли.

Ямамото сказал: И что-то в этом было такое, чистейшая перкуссия, звук передается по воздуху + одновременно над водой и достигает скалы + возвращается, понимаете, проходит сквозь очень разреженную среду + очень плотную + сталкивается с очень твердой… + я решил, что должен это услышать. Не знаю как, но должен.

Несколько лет, встречая разных африканцев, Ямамото пересказывал им этот эпизод из «Барабанов над Африкой», но никто ничего не знал про чистейшую перкуссию и про скалу и воду и воздух.

В 19 лет он на полгода уехал учиться в Париж. Его однокашник был из Чада, и Ямамото опять спросил про чистейшую перкуссию, и однокашник несколько озлился, потому что вечно так, чуть африканская музыка, так непременно барабаны.

Барабаны барабаны барабаны, сказал ему этот друг, важнейший элемент африканской музыки (если легитимно обобщать до африканской музыки, хотя это, конечно, нелегитимно) — голос.

Не надо мне про голос, сказал я, голос меня не интересует, меня интересует чистейшая перкуссия, + рассказал ему про барабаны + озерцо + сказал, что это в 20 днях пути от города, который прежде назывался Сен-Пьер

+ он сказал, что знает такой город, но вряд ли тот город, у местных совсем другая музыка, профессиональные музыканты, называются гриоты, поют баллады, а ничего такого с барабанами там быть не может

+ я сказал: Но это в саванне, и там озеро

+ он сказал: Да, но там не может такого быть

+ потом он сказал: Да плюнь ты на эту Африку, ты сам не знаешь, чего хочешь, я народ собираю, будем играть Éclat / Multiples Булеза [70], давай к нам + фортепиано твое

«СТ»: И вы уехали в Чад.

Ямамото: Ну да.

Когда он наконец отыскал деревню, сказал Ямамото, была в ней некая магия — вот озеро, вот гора, вот хижина поодаль, и музыканты ведут шесть-семь ритмов разом. То, что они при нем играли, таяло над озером, и те, другие барабаны он так и не услышал.

Ямамото: Я умудрился выкроить два месяца, что практически неслыханно; поехал в Чад; еле продрался в эту деревню, было же такое кино про человека, который привозит Карузо на Амазонку?

«СТ»: Так?

Ямамото: С Клаусом Кински? [71]

«СТ»: Так?

Ямамото: Вот примерно так все и было, и вдобавок я прожил в деревне, может, недели две, а потом БАБАХ! И всему конец.

«СТ»: Тут у многих возникают вопросы.

Ямамото: Да я понимаю, как, мол, мне в голову пришло на два месяца отказаться от занятий? Порой самому не верится.

Ямамото поселился в деревне, однажды на велосипеде поехал в горы поглядеть наскальную живопись и взял с собой проводником деревенского мальчика. Он заметил, что в окрестностях полно солдат, но ему никогда не выпадало минуты поинтересоваться политикой. Когда он и мальчик вернулись в деревню, там все были мертвы. Мальчик сказал, что его убьют, если найдут, помогите мне. Ямамото сначала ответил, что помочь не в силах, но мальчик сказал помогите мне.

Они остались одни в деревне мертвецов. Ямамото сказал А разве не нужно бить в барабан? Или это только для умирающих?

Мальчик сказал Я еще слишком молодой, а потом сказал Нет, вы правы.