Поезд сирот - Кристина Бейкер Кляйн Страница 33

Вот уже несколько недель на уроках по американской истории они изучают индейцев-вабанаки – конфедерацию пяти племен, говорящих на наречии алгонкин и проживающих у североатлантического побережья, в нее входит и племя пенобскотов. Мэн, рассказывает мистер Рид, – единственный штат, где изучение индейской культуры и истории является обязательным. Они читали индейские сказания, сравнивали мировоззрение индейцев и белых в один и тот же период, ездили на экскурсию в «Эйб», музей индейской культуры в Бар-Харборе; теперь же им предстоит написать доклад на эту тему – без этого не получишь итоговой оценки.

В докладе каждый из них должен рассмотреть концепцию «переноски». В давние времена вабанаки, кочуя с места на место, переносили каноэ и прочий свой скарб от одного водоема к другому на руках; соответственно, приходилось очень тщательно рассчитывать, что взять, а что оставить. В итоге они приучили себя брать с собой минимум. Мистер Рид говорит: расспросите кого-нибудь – родителей, дедушку, бабушку – об их «переноске», о тех случаях в их жизни, когда им приходилось отправляться в странствие, в буквальном или переносном смысле. Разговор нужно записать на пленку, чтобы получилась так называемая «устная история»: задать вопросы, перенести ответы на бумагу, потом составить хронологически связный рассказ. Вопросы следующие: «Что вы решили взять с собой на новое место? Что решили оставить? Удалось ли вам понять, что в жизни важно, а что нет?»

Молли, в принципе, этот проект по душе, но расспрашивать Ральфа ей не хочется, а уж Дину – и вовсе боже упаси.

Джека? Молод он еще.

Терри? Она в жизни не согласится.

Соцработницу Лори? Только не это.

Остается одна только Вивиан. Молли кое-что уже выяснила: Вивиан приемная, выросла на Среднем Западе, унаследовала семейное дело от зажиточных родителей, потом они с мужем его расширили, а в итоге продали, да так удачно, что под конец жизни смогли купить этот особняк в Мэне. А кроме того, она и правда очень, очень старая. Может, и сложновато будет найти в «переносках» Вивиан какую-то драму – из счастливой, безбедной жизни интересной истории не сделаешь. Впрочем, у богатых тоже бывают свои проблемы, Молли про это слышала. Интересно будет вытащить их на свет. Ну, только если Вивиан согласится об этом говорить.

У самой Молли от детства остались отрывочные, смутные воспоминания. Она помнит, что телевизор в гостиной работал постоянно, что в трейлере пахло сигаретным дымом, кошачьим туалетом и плесенью. Помнит, как мама лежала на диване и одну за другой курила сигареты, а потом уходила на работу в местный магазин. Помнит, как выискивала в отбросах еду: холодные сосиски в тесте, куски поджаренного хлеба, – когда мамы не было дома, а иногда даже если она и была. Помнит огромную лужу и подтаявший снег под самой дверью трейлера, лужа была такая широкая, что приходилось прыгать с верхней ступеньки, чтобы приземлиться на сухое место.

Есть и другие воспоминания, получше: они с папой жарят яичницу, переворачивают ее большой черной пластмассовой лопаткой. «Не спеши, Молли Молассес ^[10], – говорит папа. – Аккуратнее. А то яйца разбегутся». Они идут на Пасху в церковь Святой Анны, выбирают цветущий крокус в зеленом пластмассовом горшочке, обернутом фольгой – она с одной стороны серебряная, с другой ярко-желтая. Каждую Пасху они с мамой высаживали эти крокусы у забора рядом с подъездной дорожкой, и скоро по весне из лысой апрельской земли уже лезла целая армия – белые, красные, розовые.

Она помнит, как училась в третьем классе школы на Индейском острове. Там ей рассказали, что название «пенобскот» происходит от «панауапскек», что означает «место, где есть проход в скалах» в верхнем течении племенной реки, там, где они и живут. А «вабанаки» означает «страна утренней зари», потому что эти племена жили в том краю, где лучи зари раньше всего прикасаются к Американскому континенту. Племя пенобскотов одиннадцать тысяч лет обитало на территории, впоследствии ставшей штатом Мэн, кочуя с места на место со сменой времен года, туда, где можно было прокормиться. Они охотились на лосей, оленей карибу, выдр и бобров; били острогой рыбу, добывали разных моллюсков. Индейский остров, прямо над водопадом, стал местом их сборов.

Она узнала, что некоторые индейские слова, те, что обозначают лося, орех пекан, кабачок, вошли в американский английский, она выучила некоторые слова из языка племени, например «квай-квай» – дружеское приветствие и «воли-вони» – спасибо. Она узнала, что жили пенобскоты не в типи, а в вигвамах, а каноэ строили целиком из коры одной березы, снимали ее одним куском, чтобы не погубить дерево. Она узнала, что пенобскоты до сих пор плетут корзины из березовой коры, зубровки и бурого ясеня – все они и поныне растут в болотах Мэна; под руководством учителя она и сама сплела такую корзиночку.

Она узнала, что ее назвали в честь Молли Молассес, знаменитой индианки-пенобскот, которая родилась за год до того, как Америка обрела независимость от Англии. Молли Молассес прожила больше девяноста лет, то появляясь на Индейском острове, то покидая его; говорят, она обладала «мтеулин», силой, которую Великий Дух дарует немногим на благо всем. Те, кто наделен этой силой, рассказывал папа, могут толковать сны, прогонять болезнь и даже смерть, говорить охотникам, где искать добычу, насылать с помощью духа-помощника порчу на врагов.

Но только в этом году на уроках мистера Рида Молли узнала, что в 1600 году на Восточном побережье проживало свыше тридцати тысяч вабанаки, а к 1620-му девяноста процентов из них уже не было в живых, в основном из-за контактов с поселенцами, которые привезли новые болезни и алкоголь, истощили природные ресурсы и вступили с племенами в борьбу за обладание землей. Она не знала, что женщины-индианки обладали куда большей властью и авторитетом, чем белые женщины, – об этом подробно рассказано в историях о пленницах. Фермеры-индейцы более умело и рачительно вели хозяйство и получали урожаи больше, чем большинство европейцев, обрабатывавших такую же землю. И не были они никакими «примитивными» – у них была очень развитая структура общества. Притом что их называли «дикарями», даже один из крупнейших английских военачальников Филипп Шеридан вынужден был признать: «Мы отобрали у них их землю и средства к существованию. Именно поэтому и против этого поднялись они на нас войной. А чего еще можно было ждать?»