Барашек с площади Вогезов - Катрин Сигюрэ Страница 32

Праздник был широко отмечен моими друзьями, о которых я ничего не буду рассказывать, как и о членах моей семьи. Когда он завершился, я перевела дух и обрела немного близости с Туа; это примерно так, когда утыкаешься носом в подмышку любимого мужчины, даже если в моем случае носом мне в подмышку утыкался Туа. В конце концов, это был его выбор, и Туа имеет на него полное право.

Я уже упомянула про газон, но скажу еще раз. С тех пор как газон был постелен, домовое сообщество хранило необъяснимое спокойствие. Но это только поначалу оно было необъяснимым, потом я поняла, что зеленый цвет успокаивает беспокойные души, это общеизвестно. И я не испытывала ни капли страдания, когда мне казалось, что я проживаю в этом особняке одна, как отшельник в пустыне.

Как-то раз, когда Туа долго находился в доме, я решила вывести его во двор, чтобы он попытался найти дорогу назад, – так рекомендовало пособие. К этому времени бедное животное ходило в моей квартире по кругу и уже объело все, что было съедобным, к примеру, тем незабываемым праздничным вечером Туа умудрился обглодать деревянный контейнер для белья. Меня это не огорчило. Когда берешь в дом животное, это значит, ты принимаешь на себя всю полноту ответственности, включая мелкие неудобства. Это правда. Я очень любила свои ковры, но жизнь – это не ковры, если вы, конечно, не торговец коврами.

На прогулке, а мы вышли во двор вместе, я сразу же отметила, что Туа надо подстричь – дневной свет не скрывал очевидное, и мою не высказанную вслух мысль с воодушевлением восприняли садовник и мадам Ревон. Сожалею, но наша прогулка не продлилась долго – к Туа со всех сторон слетелись голуби, чем вызывали у него ужас, и он, дрожа, бросился ко мне на руки, вынуждая меня вернуться вместе с ним домой. Не буду скрывать, я, конечно, подумала про карабин, о продаже которого по низкой цене сообщалось в газете «Корсиканский еженедельник», но я не одобряю жестокость, а наши семь гномов не преминули бы упрекнуть меня в ней, несмотря на собственные многочисленные попытки избавиться от птиц самыми гнусными способами. Такими, например, как острые палки, которыми они ощетинили свои подоконники. Ну нет, выбирая между птичьими какашками и убийством, я предпочту первое. Пики на окнах и крупная дробь – в моих глазах это почти одно и то же, и я не собираюсь прибегать к тому, в чем упрекаю других. Надеюсь, Туа сможет привыкнуть к голубям, как его предки привыкли к коршунам и другим хищным птицам.

Гулять – это была хорошая идея, и я не собиралась от нее отказываться. Первые недели я всегда оставалась возле Туа, но потом решила хотя бы изредка давать ему возможность побегать самостоятельно. Воспользовавшись свободой, Туа дважды забегал к месье Жуффа, но не причинил ему никакого вреда, так как Эрик поспешно возвращал его мне. Один раз он заглянул к миссис Барт, которая завизжала, что Туа съест ее Каспера, на что я возразила, что мой барашек может погрызть дерево, но не маленьких детей. Она не услышала мои здравые доводы.

Неделя шла за другой, и я должна сказать, что мое внимание стало все больше ослабевать, а Туа проявил себя маленьким шутником. Несколько раз ему удавалось пробраться в каморку садовника, что рядом с баками для мусора, но когда дверь открывалась, он убегал. А однажды мне пришлось забирать его с зеленого квадратного газона площади! Подумать только, он пересек площадь, не глядя по сторонам! О том, что Туа убежал, меня предупредил Поль, недоумевая, как можно позволить барашку путаться под ногами в самом центре Парижа? В душе я возгордилась Туа: это был такой трюк – бегство под ногами тех, кто плохо к нему относится.

Не могу точно сказать, от кого именно он убегал, но, по правде, все вокруг были очень плохо расположены ко мне. Для этих неисправимых коммерсантов присутствие Туа в нашем элитном доме было нетерпимо. Тоже мне элита! Я могла бы многое рассказать о сладкой парочке, о Поле и Ванде, и еще больше о месье Жуффа, который сам себе устроил прощение по всем статьям, и о толстухе Лебрас, которая затаила злость на весь мир, и о миссис Барт и ее ребенке гермафродите, и о семье Симон, которая предоставила право своему сыну-подростку самому разбираться со своими проблемами. А отважная мадам Ревон, к которой я питаю самые добрые чувства, говорила только о смерти, и это, признаться, уже достало. Разве таким должно быть элитарное общество? Но мне лучше воздержаться от осуждения. Счастье Туа для меня намного важнее, чем мнимые несчастья других.

Чтобы обеспечить безопасность Туа, о чем я только ни передумала. Первая мысль – завести собаку, ньюфаундленда или лучше курсину, как мне советовал Ангел. Это такая чисто корсиканская порода пастушьих собак, с первого взгляда малосимпатичных… но и здесь мне лучше воздержаться, так как я планирую возвратиться в деревню и есть хорошие сыры у мадам Антон. Рекомендую каждому обратиться к сервису «Гугл-картинки» и самому решить вопрос красоты.

Собака породы курсину прекрасно охраняет овец, намного лучше, чем какой-нибудь дог-ситтер, которого я могла бы найти, но я не намерена заводить двух животных – и с одним-то довольно трудно путешествовать. В конце концов, я решила обойтись колокольчиком, который позволит мне всегда слышать, где гуляет Туа.

Теперь практически всегда жующий барашек, где бы он ни находился, а чаще всегда он находился у кормушки, расположенной под моими окнами, создавал небольшой шум: к звяканью колокольчика примешивалось гульканье птиц, которым также нравилась кормушка. На внеочередное собрание собственников меня призвали уже из-за колокольчика. Меня упрекнули в шумовом загрязнении! Я возразила, что с появлением Туа перестала слушать музыку, радио и телевизор и, можно сказать, жила в монастырской тишине, так как Туа терпел только диски «Птичье пение», «Звуки леса» и «Шум ручья»; два последних я ему включала с трех месяцев. И вот теперь они говорят о шумовом загрязнении, имея в виду колокольчик? Да, мы действительно живем в безумном мире… Остаток собрания я отрабатывала новую технику, принятую благодаря Туа: не отвечать никому, всегда соглашаться с мнением босса, все эмоции держать только в голове. Как бы там ни было, мой Туа остался со своим колокольчиком. Во всех отношениях он преподал мне много полезных жизненных уроков.

Мы с ним спали обнявшись. Туа – мое счастье, мой покой, моя радость, моя нежность, мои чувства, моя ярость, мои воспоминания и мои планы. А планы мои были связаны с Незнакомцем с площади Вогезов. Почти тринадцать лет, может больше, а может меньше, Незнакомец занимал в моем сердце первое место среди двуногих. Он был для меня неотразимо соблазнительным, и это несмотря на качество его темно-синего кашемирового пальто, которое он снимал при температуре больше двадцати градусов по Цельсию. По причине весны он надевал на себя разного окраса льняные рубашки марки «Вильбрекен», которые невозможно было рассматривать без связи с очаровательными «бермудами», и могу заявить с почти полной уверенностью, что лучшие модели его рубашек скоро будут демонстрироваться в музеях.

Я часто останавливаюсь перед витринами и мысленно покупаю для того, кого едва знаю, а если точно, не знаю совсем, какие-то вещи. Это началось у меня с того момента, когда я увидела его в льняной рубашке цвета южных морей. Это как в умственной игре, в которой мне не хотелось проигрывать. Что бы вы там ни подумали, на самом деле я считаю, что ни один злой человек не станет носить цветную рубашку из льна. Чтобы одеваться в Париже в вещи, которые годятся для восьмилетнего мальчика, собиравшегося с мамой на пляж тридцать или семьдесят лет назад, чтобы осмеливаться носить кокетливый розовый, или салатный, или даже голубой, чтобы позволить рубашке навыпуск колыхаться на ветру, чтобы не застегивать две верхние пуговицы, обнажая слегка поросшую волосами грудь, – чтобы так одеваться в обществе, которое прикрывает тканями мужчин намного больше, чем женщин (я не детализирую), надо быть очень сентиментальным, тоскующим по детским играм в песочнице. И как мне не восхищаться таким образом мысли? Понимаю, мои антиподы предпочтут охотников, таких, к примеру, как месье Симон, который круглый год носит картонные рубашки цвета хаки, с настолько большими карманами на груди, что в них можно запросто спрятать зайца вместе с ушами.