Главные вещи - Юрий Серов Страница 32

Постепенно опостылело. Офис на Лубянке с сотней галдящих ртов раздражал, улицы с толпами приезжих и туристов потеснили, а еда из «Му-му» приелась однообразием меню. Глеб, не видя перспектив, прятался в четырёх стенах. Готовил ужин, ел и закрывался в комнате. Бродил по просторам Интернета, читал статьи в Википедии и не понимал, зачем приехал покорять столицу.

Тогда, год назад, он считал Москву идеалом с баснословными зарплатами, красивыми девушками и огромными перспективами. Позже, столкнувшись с реальностью, начал замечать, что становится, как все. Пашет за двадцать тысяч, десять из которых отдаёт за аренду, стоит в метро с суровым видом, не встречаясь ни с кем взглядом, теряет индивидуальность. Пытаясь встряхнуться, Глеб записал песню, но за неделю её скачали всего пару человек. В итоге парень впал в депрессию.

Подкралась незаметно осень, окрасила летние краски в жёлтое и добавила горечи. Старые песни, выложенные в социальной сети, раскритиковали и облили грязью. Комментарии Глеб удалить не смог и, разозлившись, избавился от страницы целиком.

Сентябрь и октябрь были тяжёлыми месяцами, поисками себя самого в нелепой игре под названием «Жизнь». Неудачей закончилась попытка завести роман с коллегой – кареглазой стильной брюнеткой Жанной. Жанна на предложение Глеба встретиться посоветовала подыскать девушку «ближе по статусу». Вечером парень увидел её, садящуюся в дорогой красный кроссовер, и понял, что ошибся.

Закончив институт, двадцатидвухлетний Глеб, помыкавшись по сомнительным заведениям и не имея за спиной положенного опыта, посоветовался с родителями, и те благословили на переезд в столицу. Отсидев сутки в поезде, парень спустился на перрон Казанского вокзала и пошёл в люди. Неделю искал работу и жилье, ночуя в дешёвом общежитии, отбрасывал никчемные варианты с оформлением без трудовой книжки и выбрал крепкую стабильную фирму «Юристъ», пережившую экономический кризис, когда компании летели в тартарары, а банки не выдавали кредиты. Получив первую зарплату, парень наткнулся в газете на объявление о сдаче в аренду комнаты, позвонил, познакомился с хозяйкой и на следующий день перевёз вещи на Медведково.

Теперь позади маячил прожитый год в Москве. Год тягостный и непонятный, но стабильный и удачный. Многих столица перемалывает и выплёвывает на обочину, многие не выдерживают, остаются только сильные духом. В целом, считал Глеб, ему повезло: не потратил ни копейки на агентства, удачно попал на добрую хозяйку. Однако он не мог сказать, что Москва – его город. Не получилось – уехал и не пожалел бы. Но переломный момент, настигнувший в сентябре-октябре и заставший врасплох, Глеб пережил. Переселил себя и остался. И вот – апрель. Что-то ожидало впереди.

* * *

Накинуть капюшон – и прочь.

Глеб уходил дворами. Вдалеке лаяли собаки, кричали люди – испуганно, панически. Парень оглядывался, застывал на секунду, втягивая ноздрями теплый июньский воздух и прятался под тенью деревьев. Мелькали таблички домов – «9 корпус 1», «улица Островитянова», «улица Академика Опарина», – Глеб замечал их автоматически. Потеряться не боялся, маршрут был выучен заранее.

На Академика Волгина поймал таксиста. Сторговались за шестьсот до севера. Парень прислонился лбом к холодному стеклу и отдыхал. Зрачки обжигали яркие неоновые вывески, столица пестрела рекламой. В Москве всё продавалось и всё покупалось.

У Медведково таксист высадил Глеба. Парень проводил бомбилу взглядом, нырнул рукой в карман, вытащив из закромов спички и сигареты. Прикурив, он долгое время заворожено смотрел на тлеющую спичку и отпустил, когда огонь обжёг пальцы.

Ночью спалось плохо. Глаза закрывались, а мозг протестовал. Приходилось отшвыривать пододеяльник, вставать и выходить на балкон. «Что ты сидишь дома? – спрашивал внутренний голос. – Сходи куда-нибудь, познакомься с девчонкой, чего ты тухнешь?». Но Глеб никуда не шел, игнорируя выдумщика, а когда тот притих, улыбнулся восходящему солнцу и отправился завтракать.

Новый день начался с восторженных реплик. Отдел гудел о страшном ночном пожаре, в котором пострадали десять эксклюзивных автомобилей общей стоимостью сорок миллионов российских рубликов. Коллеги обсуждали сгоревшие «Бентли» и «Порше», смеялись над неудачниками-охранниками и ни капельки не сочувствовали владельцам.

Глеб воспринял неожиданную новость без эмоций: сгорели эти чёртовы машины, ещё купят, подумаешь. Богатые на то и богатые, чтобы себя баловать. Высосут у народа последние деньги, затарятся и плевать им на всех с высокой колокольни. Поэтому парень в полемику не полез, приступил к делам и сразу, почти мгновенно решил запутанный клубок махинаций одного адвоката. На радостях он сорвался к шефу, выпалил с порога, что знает, как поймать Никифорова за хвост, и вкратце обрисовал картину.

– Ты меня радуешь активностью. Мы полгода бьемся с Никифоровым, но так и не смогли схватить его за яйца, а ты нашёл-таки лазейку. Ну, молодец, Глебыч! Растёшь! Еще парочка таких бомб, и возглавишь отдел. Это я тебе гарантирую.

Шеф заливался, а парень сидел, не шелохнувшись. Ему нравились похвалы начальника, но радости не доставляли, и веры в то, что он станет в скором будущем старшим по отделу, не было. Здесь работали по пять-шесть лет, и немногие удостаивались чести возглавить часть юридического флота.

– Вижу, ты мне не веришь. – Глава компании оперся на краешек стола и прикурил сигару. – Давай тогда заключим договор, настоящий, с твоей и моей подписью, мы же всё-таки юристы, – хихикнул он. – Утрёшь нос этим задавакам – я назначу тебя начальником. Мне нужны люди с хорошей хваткой. Ну, так что? Подписываем?

Сигара дымила, щекоча ароматом нос. Глеб согласно кивнул – отказываться было глупо.

Договор подписали, а дело нашлось практически сразу. Шеф перекинул на парня запутанное и странное происшествие на Моховой улице, где ограбили ювелирный магазин путём махинаций и гипноза. Грабителей взяли, но доказательств накапливалось с бору по сосенке, что означало рано или поздно закрытие уголовного дела. Сроки поджимали – будущего начальника отдела ожидала горячая неделя.

Отужинав в «Му-му», чего не делал давным-давно, парень прошёлся по центру. Толкаясь в толпе туристов, потянул время на Красной площади. Глядя на афишу, думал рвануть на концерт Басты – успевал и по времени, и цена не кусалась, но, нащупав в кармане коробок спичек, успокоился. Сегодня он отожжёт покруче известного рэпера, вот будет «Моя игра», как в его бессмертном хите.

Съездил домой, переоделся, дождался одиннадцати и в бодром настроении отправился на Новый Арбат. Там, среди высотных исполинов и стареньких переулочных домишек стояли «Мерседесы» и «БМВ», «Ауди» и «Лэнд-Роверы», охраняемые одной сигнализацией. А может ли электронная безделушка сопротивляться человеку? Особенно если он вооружён канистрой бензина, дожидающейся своего часа в тайнике в Хлебном переулке, и маленькими палочками с серной головкой. Здесь ни один металл не устоит, что говорить об «умной пищалке».

Выбравшись из метро, Глеб побродил по Старому Арбату, вспоминая рассказы родителей о поездках к легендарному поэту Окуджаве, но Арбат стал не таким, каким помнили отец и мать: сборище рокеров у стены Цоя, разноцветная шантрапа с рекламными листовками, нищие художники, сворачивающие в чемоданы портреты и картины, музыканты-барды, собирающие мелочь, – люди искали здесь наживы, и такой Арбат раздражал парня, он не замечал в нём искренности и таланта. Улица прогнила вдоль и поперёк, и даже Синий Троллейбус вызывал отвращение.