Звезда Одессы - Герман Кох Страница 32

За раму зеркала были заткнуты открытки. Мое внимание привлекла одна из них: живописная рыбацкая гавань, полная красно-белых корабликов. «Saludos de Menorca» [31]— гласила красная надпись на фоне синей морской воды.

Я проверил, заперта ли дверь, и осторожно вытащил открытку из-за зеркала. «Дорогие Ян, Ивонна, Вилко и Тамар, — было написано рукой моей жены, — мы вовсю наслаждаемся солнцем, пляжем и вкусной едой. Здесь полно осьминогов: если надеть маску, можно увидеть их вблизи. С любовью, Кристина, Фред и Давид».

Я представил полузакрытое маской лицо Кристины и невесомые распущенные волосы, колышущиеся под водой, на расстоянии нескольких сантиметров от осьминога в естественной среде его обитания — в море. «До какого возраста доживают осьминоги?» — задумался я.

Засунув открытку обратно, я открыл дверь туалета. Нерешительно постоял в коридоре. По звукам, доносившимся из гостиной, можно было заключить, что показ курортного видео шел полным ходом. Я услышал голос Ивонны: «И всю эту черепицу вы сами носили наверх? С ума сойти!»

В конце коридора была приоткрыта дверь, через которую проникало голубоватое мерцание. Стараясь не шуметь, я подошел поближе. За компьютером, стоящим на красном письменном столике, сидел Вилко; насупившись, он глядел на самолет, низко летевший над жилым кварталом.

Я кашлянул.

— Можно войти? — спросил я, когда Вилко поднял голову, а потом снова уткнулся в компьютер; не дожидаясь ответа, я вошел в его комнатку. — Что это за игра?

Вилко испустил тяжелый вздох.

— Ты же сам видишь, — сказал он, потирая лицо руками. — К тому же это не игра.

Я подавил в себе соблазн вырубить его прицельным ударом кулака — вместо этого я доверительно положил руку на спинку его кресла. Почти незаметная дрожь пробежала по его телу; подобно большинству «одаренных» детей, он не терпел прикосновений. Я наклонился вперед, так что мое лицо оказалось вровень с его лицом. Самолет на компьютере — двухмоторная «Дакота» — прошел низко над домами, задел крылом дымовую трубу и упал в огненный шар, который расширился до границ экрана. Вилко нажал на клавишу «enter», [32]небо над городом опять прояснилось, и «Дакота» снова полетела над домами на большой высоте.

— Это было довольно круто, — сказал я.

— Что?

Вилко, не глядя на меня, снова держал пальцы на клавиатуре; я убрал руку со спинки его кресла.

— Как ты врезал по башке своей матери, — сказал я и вбил сжатый кулак левой руки в раскрытую ладонь правой. — Бам! И прямо ей в нос. Нет, в самом деле, снимаю шляпу.

Поскольку он повернул голову, я повторил свой жест еще раз.

— Бац! — сказал я. — Она тоже не должна занудствовать без повода.

Во взгляде Вилко, когда он, в порядке большого исключения, смотрел прямо, всегда была какая-то пустота и отстраненность; но, ободряюще подмигивая, я увидел по его глазам, что он и в самом деле слышал каждое мое слово и теперь надо только удерживать его внимание.

— Пьесы, в которых играет твоя мама, — полное дерьмо, — продолжал я. — Залы полупусты. Никому ни фига не интересно. Во всяком случае, нет ни одной веской причины, по которой вы с сестренкой почти каждый вечер должны оставаться без матери. Без матери, которая просто уложит в постель, как все другие матери. Как говорится, нет никакой экономической необходимости ежевечерне бросать семью. Ты знаешь, что такое «экономическая необходимость»?

Вилко кивнул.

— Папа читает вам вслух, когда вы ложитесь спать?

— Иногда.

— А тебе это нравится?

— Иногда.

Я несколько раз глубоко вздохнул; голова опять безумно раскалывалась.

— Твой отец совсем ничего не делает, — сказал я.

Вилко все еще смотрел на меня; то, что говорил я, явно было интереснее компьютерной игры со старой «Дакотой». Вряд ли его родители хоть однажды рассказали сыну то, что могло заинтересовать его больше чем на две секунды.

— Он все еще собирает пазлы? — спросил я.

Вилко кивнул.

— А тебе можно с ним? Он разрешает помогать ему?

На мониторе компьютера «Дакота» быстро теряла высоту; Вилко поднял брови, и его лоб наморщился. Из гостиной в другом конце коридора донесся смех.

— Или это слишком сложные пазлы? — быстро спросил я.

— Нет.

Вилко покачал головой; похоже, он хотел сказать что-то еще, но вместе этого лишь тяжело вздохнул.

— Твой отец тоже мог бы пойти на работу, — сказал я. — Тогда мама могла бы больше бывать дома. Сейчас он, по сути, не делает ничего, ведь от пазлов денег не появится. В них много составных частей, но они не принесут денег на еду или всякие приятные вещи.

Я согнул колени так, чтобы наши лица оказались на одной высоте.

— Может, ты расквасил нос не тому, кому надо, — сказал я тихо.

Я придвинул руку ближе к плечу Вилко, стараясь не касаться его.

— Но еще не поздно все исправить, — продолжил я. — Сегодняшний вечер не закончился, а кроме него, будет и завтрашний день, и послезавтрашний.

Я поднес другую руку к клавиатуре.

— Надо проследить, чтобы не случилось аварии, — сказал я.

Вилко повернул голову к экрану.

— Ой! — сказал он и несколько раз с силой ударил по клавише пробела, успев в последний момент задрать нос «Дакоты», чтобы она не разбилась между зданиями.

Я встал.

— Но если ты сделаешь это сегодня вечером, можешь рассчитывать на мою поддержку, — заключил я.

В гостиной тем временем дело дошло до собственноручной укладки черепицы. Тесть балансировал на верхней ступеньке приставной лестницы; на голове у него была дурацкая синяя бейсболка. Под лестницей стоял мужчина в таком же синем комбинезоне, который подавал тестю черепицу, по одной штуке; несомненно, это был бескорыстный помощник, сосед-виноградарь.

Я сел за неубранный стол и до краев налил кальвадоса в грязную чашку из-под кофе. Мой приход не был замечен; по крайней мере, его не сочли заслуживающим особого внимания.

Я посмотрел на шурина. Тот сидел по-турецки на полу и курил сигарету; вероятно, так же он сидит, когда «медитирует». Я попробовал представить себе, что происходит у него в голове во время «медитации», но безуспешно.

— Это была только крыша пристройки, — сказала теща. — Будущим летом начнем возводить сам дом.

Тут видео внезапно кончилось; все встали и начали наводить порядок. Это стало для меня поводом подняться на ноги и повалиться на опустевшую софу.

Телевизор был снова переключен на АТ5, где показывали еженедельное интервью бургомистра Амстердама. Я взял пульт и хотел было выбрать другой канал, но передумал и посмотрел на свои часы для бега: 21:39. Если все правильно, ровно в 21:45 будут повторять выпуск новостей.