До свидания, Рим - Ники Пеллегрино Страница 32

На вилле Бадольо постоянно устраивали вечеринки, и мне нравилось принимать в них участие. С подносом канопе в руках я проходила по залам среди американских гостей, итальянских певцов и молодых актрис. Иногда я видела знакомые лица со страниц журналов, но чаще даже не догадывалась, кто эти люди. Зато Бетти, любезная и радушная хозяйка, знала почти всех и постоянно пребывала в праздничном настроении. Марио тоже был весел: ничто его так не радовало, как хорошее общество и возможность проявить свою щедрость.

Внизу, на кухне, Пепе чувствовал себя как рыба в воде. Для гостей приходилось готовить больше, и он сразу оживал. Во время приемов нам помогала специально нанятая прислуга, но всем, что касалось еды, заведовал только Пепе. Кухня теперь стала местом серьезной работы, а не болтовни и смеха. Пепе был везде и сразу: дегустировал и помешивал у плиты, давал указания, тщательно изучал каждое блюдо, прежде чем отправить его наверх. Мне он казался чужим – суровым и деловитым, совершенно непохожим на моего друга Пепе.

И не только он изменился. Бетти как будто стала увереннее в себе. Съемки наконец-то кончились, и Марио, окрыленный и переполненный новыми идеями, чувствовал себя свободным.

– У меня в голосе теперь мощь десяти тигров, – говорил он на вечеринке в честь очередного гостя из Америки. – Подождите, вот я вам сейчас расскажу о наших планах. Мы устроим гастроли по Европе, выступим перед английской королевой, объездим с концертами весь мир.

– Марио, а как же опера? – спросил кто-то из гостей. – Собираешься петь в «Ла Скала»?

Почти все в комнате притихли, ожидая ответа.

– «Ла Скала»? – с холодком в голосе повторил Марио. – Мне как-то предлагали открыть там театральный сезон, но съемки в фильмах, то да се… В общем, не сложилось.

– Может, теперь у тебя найдется время? – спросил тот же гость.

– Кто знает, может, и найдется. – Марио похлопал его по спине и заревел: – Я всех порву в «Ла Скала»!

Гости засмеялись вместе с ним.

Спустившись на кухню за крошечными тостами с лососевым муссом, я пересказала этот разговор Пепе. Он не придал ему особого значения, сочтя просто светской болтовней. Но я думала по-другому. С тех пор как из Нью-Йорка приехал друг синьора Ланца, Коста, меня не покидало чувство, что они затевают нечто грандиозное.

Коста, коренастый человечек с тихим голосом, часто носил тяжелые очки в темной оправе и больше всего на свете любил сидеть за фортепиано и аккомпанировать Марио. Иногда они ссорились, пару раз даже не разговаривали друг с другом несколько дней, но все же их связывала необычайно крепкая дружба.

– Они знают друг друга уже лет десять, – объясняла Бетти, пока я помогала ей одеваться на вечеринку в честь Косты. – Все лучшее, что сделал Марио, он сделал вместе с Костой.

На каждом приеме наступал момент, когда гости начинали упрашивать синьора Ланца спеть, и он никогда не мог им отказать. Тем вечером все собрались вокруг фортепиано. Коста сыграл короткое вступление, и комнату наполнил голос Марио, богатый и прекрасный.

Он пел с таким чувством, словно обнажал перед нами душу. Я замерла на месте с подносом в руках и прикрыла глаза, чтобы забыть о теснящихся вокруг телах в дорогих костюмах и полностью отдаться чуду – голосу, льющемуся из уст Марио Ланца.

Сначала он исполнил «Санта-Лючию», затем Because You’re Mine и наконец мою любимую – «Аве Мария». Он держал последнюю ноту долго и ровно, потом замолчал и улыбнулся гостям. Наверняка среди присутствующих были и те, кто слышал Марио только на пластинке и верил слухам, будто его голос пропал или звучит без микрофона слабо. Теперь они сами убедились, что это не так.

– Браво, Марио, браво! – аплодируя, кричали гости.

После выступления Марио вечеринка пошла своим чередом: открыли шампанское, гул голосов стал громче, кто-то поставил пластинку, и начались танцы.

Гости, которые не пошли танцевать, столпились вокруг Марио. Я заметила, что Косту оставили одного, и он сидит за фортепиано, смущенно перебирая ноты.

– Синьоре, не хотите ли выпить еще? – спросила я. – Может, шампанского?

– Да, спасибо. – Коста улыбнулся и кивнул на бутылку. – Случайно не «Дом Периньон»? Очень вкусное вино.

Я убрала салфетку, чтобы он смог разглядеть надпись на бутылке.

– Ну да, так и есть. Марио всегда выбирает только самое лучшее.

Я наливала шампанское с осторожностью, зная, что оно может вспениться и хлынуть через край.

– Оно правда вкусное? Я никогда такого не пробовала.

– В самом деле? – удивленно спросил Коста. – Но сегодня шампанское льется рекой. Уверен, мы можем угостить и вас.

Найдя забытый кем-то бокал, Коста тщательно вытер его салфеткой и взял в руку бутылку.

Вкус у шампанского оказался мягкий и обволакивающий, он напоминал дрожжи, мед и лимон, пузырьки щекотали язык.

– Вижу, вам понравилось, – улыбнулся Коста. – К этому шампанскому лучше не привыкать, если, конечно, вы не зарабатываете миллионы, как Марио.

Я с улыбкой покачала головой.

Коста взглянул на Марио, который все еще был в центре внимания: он держал в каждой руке по бутылке вина и щедро наливал друзьям.

– Он самый великий тенор со времен Карузо, – негромко сказал Коста. – Когда я впервые услышал его голос, мне показалось, что меня разыгрывают. Я просто ушам своим не поверил.

– Почему у синьора Ланца такой красивый голос? Откуда он у него?

Я никогда этого не понимала и была рада, что наконец-то могу спросить у знатока.

– Думаю, это от природы – талант, Божий дар. Голос образуется с помощью легких, диафрагмы и голосовых связок, резонирует в полостях носа, горла и рта. Марио сказал бы, что он возникает в макушке.

– А синьор Ланца правда собирается выступить перед английской королевой?

– Именно поэтому я и приехал в Рим. Мы готовимся к концерту перед ее величеством в лондонском «Палладиуме». Марио наконец-то снова выйдет на сцену.