#КИЕВВКИЕВЕ - Алекс Малышенко Страница 32

Наш клад — это всякие отполированные цветные стёклышки и мой мёртвый тамагочи. Я его назвала Чип, в честь бурундука из „Чип и Дейл спешат на помощь“. Тогда у меня было не дофига ролевых моделей для подражания: Чип и Дейл, Чёрный Плащ, Дональд Дак, Симба, Алладин, а чуть позже — Сейлор Мун. Ну, и мне казалось, что тамагочи немного бурундук, хотя там не совсем понятно было, что это за тварь такая.

В общем, мы вооружились посадочными лопатками и ночью лазили под фонарями, распугивая местных ежей. Конечно же, мы ничего не нашли. Но этот поиск позволил наладить диалог и договориться о следующем свидании. Это уже был поход в кино, как сейчас помню, на „Летят журавли“. В общем, я полфильма рыдала, Андрей меня успокаивал, а после у нас был первый секс.

К слову, у него был прямо дар находить фильмы с романтической линией для совместного просмотра. Всякие там „Вечное сияния чистого разума“, „Скотт Пилигрим против всех“, „Пена дней“, „Весна“, „Перед рассветом“, „Перед закатом“, „Перед полуночью“, „Мост искусств“, „Лекарство от меланхолии“, „Любовное настроение“, „Примесь“, „Куклы“ и многие другие…»

Аня перебивает Энн:

— Слушай, замечательно, что ты занимаешься археологией памяти, и это сто процентов очень нужная вещь. Но я не твой психоаналитик. Я поняла, почему вы вместе на этих снимках, но теперь для меня целая загадка, как вы оказались во враждующих лагерях.

Энн тяжело вздыхает:

— Мы поссорились. Прямо перед тем, как он… как он сделал всё это.

Она обводит руками квартиру. Аня переваривает информацию, возмущается:

— Так помирись с ним! Твою мать! Просто помирись с ним!

Энн отрицательно кивает головой:

— Это невозможно, и не потому, что я не хочу.

— Почему?

— Ты знаешь легенду о Брахме?

— В общих чертах.

— Оу-кей. Брахма — это бог, который покинул мир. Он творит его днём, после чего засыпает, и мир начинает портиться. Тогда Брахма просыпается, уничтожает старое творение и всё переделывает по новой, — Энн.

Аня слушает с открытым ртом:

— То есть, ты намекаешь, что Андрей и есть такой Брахма? Типа создал нас и уснул?

— Ага. Так всё и было. Мы живём в чужом сне, — Энн.

У Ани перед глазами пробегают её недавние попытки разбудить Андрея. От этих воспоминаний внутри всё холодеет. Следующим приходит осознание того, что её сотворил какой-то хипстер, и теперь уже Аню переполняют злость и обида. Наконец она берёт себя в руки:

— Это многое объясняет. И кто же тогда всем управляет?

— Никто. Я не знаю, — Энн.

— Кажется, я знаю. Как минимум, кто рулит в Тайной Службе Киева, — Аня.

Она залпом допивает ром, смотрит на приунывшую Энн:

— Нужно надрать сучарам зад!

«Но как это сделать?» — вопрос, который запросто вскрывает огромную брешь в плане Ани. Она начинает исследовать квартиру: отрывает всевозможные ящички и дверки, проверяет кладовку. Находит кучу строительных инструментов, доски, сувенирную деревянную булаву с надписью «Моему Сагайдачному». Аня чувствует себя Маколеем Калкиным из «Один дома» — приятное чувство. Она раскладывает свои находки по полу и её озаряет: тут достаточно материалов, чтобы сделать несколько арбалетов, по типу тех, которыми игралась в детстве Энн. Они на время отвлекут агентов, а там уже можно что-то придумать.

— Энн, мне нужна твоя помощь. Собери всех, кого можешь. Пусть возьмут что-то похожее на оружие и идут сюда, — Аня.

Энн недоверчиво смотрит на Аню, но та ей не собирается ничего объяснять. Пока Энн обзванивает номиналистов, Аня собирает арбалеты. У неё получается четыре полноценные модели. В качестве снарядов Аня берёт замеченные ею раньше игрушки из киндер-сюрприза — более сотни экземпляров из коллекции владельца квартиры. Несколько секунд она с жалостью смотрит на бегемотиков, динозавриков-строителей и прочую живность: что ж, остаётся надеяться, что хозяин дома её простит.

— Готово! — Энн.

Аня вручает ей охапку киндеров и арбалет. Энн начинает громко смеяться:

— Серьёзно? Этим ты собираешься сражаться против вооруженных мужиков?

Но Ане не до смеха:

— Целься в шею и лицо.

Аня распихивает киндеры по карманам, закрепляет булаву на поясе. Кажется, всё — лучше уже не будет. Она набирает номиналистов, которые выезжали с ней на задание:

— Вы как? Держитесь?

— Да. Этих уродов всё прибывает, они даже задействовали вертолёт. Плюс полиция привязалась. А ты что? Получилось? — повстанец.

— Не совсем. Всё сложно. Но… Вы едьте в штаб-квартиру, — Аня.

— Ты серьёзно? Хочешь им выдать наше убежище? — повстанец.

— Просто выполняй мои указания, — Аня.

Повстанец издаёт смешок:

— Когда это ты стала главной?

Аня злится:

— Только что. Так что едьте сюда и без промедления. Как выйдете из машины — сразу бегите в квартиру.

— Понял, принято. Будем минут через 20, — повстанец.

Аня смотрит на часы, засекает время. Начинают подтягиваться номиналисты со всяким нелепым стаффом, один даже принёс мачете.

— Пацаны подарили, когда мне было 14. Классная штука, — повстанец.

Аня проверяет лезвие пальцем — тупое. Она быстро раздаёт указания по баррикадированию дома, вспомнив уже не только «Один дома», но и «Соломенные псы». Где-то в глубине души она жалеет, что в квартире нет капкана на медведя.

Аня смотрит на часы: времени остаётся около пяти минут. С группой самых адекватных, по её мнению, повстанцев она спускается на первый этаж, раздаёт им арбалеты. Она расставляет номиналистов на лестнице так, чтобы зашедшие в подъезд агенты их сразу не увидели.

— Вы — триста спартанцев, а я царь Леонид. Мы любой ценой защищаем это ущелье. Всё понятно? — Аня.

Номиналисты кивают. Аня становится в нише у самого входа в подъезд. Если ей повезёт и агенты допустят ту же ошибку, что героиня Джоди Фостер в «Молчании ягнят», они увидят Аню не сразу. Этого времени ей должно хватить.

Приближаются звуки погони. Аня слышит визг шин, одиночные выстрелы, шум винта вертолёта. В подъезд вбегают повстанцы, номиналисты на ступеньках машут им руками, жестами подгоняя подняться наверх. У дверей подъезда слышится возня, обрывки переговоров по рации. Внутрь настороженно заходят два агента, держа пистолеты перед собой. Анины арбалетчики стреляют им в лицо, разбивают очки. Агенты инстинктивно прикрывают руками голову. Воспользовавшись этим, Аня со всей силы бьёт булавой Сагайдачного между ног одному агенту, а после и второму. Те с лёгким стоном падают на колени и роняют пистолеты. Аня прикладывает их по затылку, поднимает выпавшее оружие, бежит к лестнице. Поднявшись к безопасной зоне, она прицельно стреляет по агентам. Снаружи раздаются какие-то крики. Аня выжидает. В подъезд влетает дымовая шашка.