Врата жизни - Брэм Стокер Страница 31

Но его протест лишь распалил ее еще больше.

– Зачем я вообще тебя встретила когда-то? Зачем отец относился к тебе как к сыну? Он был к тебе так добр, а ты теперь оскорбляешь его дочь в момент, когда она испытывает боль и стыд! – она задыхалась от гнева.

Гарольд воспользовался паузой, чтобы сказать:

– Стивен, я никогда не хотел причинить тебе вред. Прошу, не говори так! Я думал только о твоей пользе! Я хотел…

Она откликнулась новой вспышкой гнева:

– Вот, ты сам сказал: ты думал о моей пользе! Я настолько беспомощна, что сама не могу позаботиться о себе, мне для этого нужен муж. Уйди с глаз моих! Мне жаль, что я знала тебя все эти годы. Надеюсь, Бог избавит меня от новых встреч с тобой! Уходи! Уходи! Уходи!

Это был конец! Для честного и прямодушного Гарольда немыслимо было ожидать такого. Сердце его было открыто для Стивен, в нем не было ни тени, ни сомнений – только бесконечная преданность и любовь. Стивен – его Стивен! – лучшая и самая дорогая женщина на свете – прогоняет его, говорит такие безжалостные, беспощадные слова! Это был смертельный удар. Неумолимость и непоправимость случившегося перевернула ему душу, лишила его сил. Он подумал, что и вправду причинил Стивен страдание, ведь даже в этот момент он беспокоился о ней больше, чем о себе. Она не желает его видеть, она сожалеет о самом их знакомстве… Жизнь его была разбита вдребезги. Не было для него теперь счастья во всем свете! Зачем работать, зачем вообще жить после этого?

Он медленно и торжественно поклонился, молча развернулся и пошел прочь.

Стивен смотрела, как он уходит, его высокая фигура некоторое время мелькала среди деревьев, а потом скрылась из виду. Девушка была так переполнена собственными страстями, что наблюдала за его исчезновением неподвижно, скованная слишком большим напряжением, парализованная. Даже эта сцена не смогла изменить ее настроения. Наконец она сдвинулась с места, несколько раз прошла туда-сюда по поляне, с каждым поворотом ускоряя темп, словно внутреннее натяжение нервов переходило в физический порыв, словно усталость могла истощить ее ярость. А потом она резко остановилась, как будто наткнулась на невидимый барьер. Со стоном бессилия она опустилась на холодный мох.

Гарольд прошел через рощу, как в бреду. Большое и малое перемешалось в его разуме. Он подмечал все вокруг – следуя хорошо знакомым, привычным путем, он смотрел на предметы новыми глазами, однако это внимание было бесцельным и ненамеренным. Впоследствии он мог закрыть глаза и припомнить дорогу в тот день в мельчайших подробностях, увидеть снова каждую деталь на пути от места встречи со Стивен до железнодорожной станции рядом с Норчестером. И каждый раз, когда он вспоминал об этом, в глазах его были слезы. Но теперь он думал лишь о том, чтобы как можно скорее и незаметнее покинуть рощу и окрестности. Инстинктивно мысли его обратились к Лондону. На дороге до станции он почти никого не встретил, попалось лишь несколько крестьян. По привычке он с улыбкой приветствовал их, но не останавливался, чтобы обменяться парой слов. Он хотел было купить билет до Лондона в один конец, но в последний момент подумал, что это покажется странным, а потому попросил билет туда и обратно. Когда одно дело было сделано, он подумал, что необходимо уладить и другие, а потому отправил домой телеграмму домоправительнице, сообщая, что отправляется в Лондон по срочной необходимости. И только теперь вспомнил, что надо позаботиться и о средствах, так что решил проверить, сколько денег у него с собой, но, едва взявшись за кошелек и бумажник, пришел к заключению, что обойдется тем, что есть, как бы мало там ни было. Он покидал Норманстенд и все связанное с ним навсегда, чтобы искать приют как можно дальше от знакомых мест. Жизнь была окончена! Его ничто не ждало впереди, не на что было оглядываться, некуда возвращаться! Настоящее было заполнено болью и отчаянием. Впрочем, практичность брала свое: он спокойно обдумывал дела, планировал следующие шаги, взвешивал возможности. Он и теперь не в силах был бы упрекать Стивен или огорчать ее. Даже теперь сердце его принадлежало ей. Никто и ничто на свете не имело для него значения, лишь ее желания, ее покой и счастье. И ему приходилось покидать ее в тот момент, когда она, сама того не понимая, больше всего нуждалась в его поддержке.

Однако когда мысли подошли к этой опасной черте, он усилием воли оборвал их. Он не мог допустить, чтобы слишком сильная боль лишила его воли и способности действовать. Никогда больше он не сможет ей услужить. Ему нет места в ее жизни, и она покинула его жизнь. Однако она никогда не покинет его душу и мысли. Все кончено! Минули годы нежности, надежды и доверия, ушла привязанность и прежняя близость. Все стерто одной роковой встречей. О, как могла она сказать все это! Как она могла думать о нем подобным образом?! И теперь она осталась там одна, терзаемая неукротимыми страстями. По долгому опыту общения со Стивен Гарольд знал, как сильно должна она страдать, как глубоко переживает она унижение и разочарование. Бедная, бедная Стивен! У нее нет ни отца, ни матери, а теперь нет рядом и верного друга! Некому утешить ее и унять бешеные страсти. Некому пожалеть ее, когда волна гнева пойдет на убыль. Никто не сможет посочувствовать ей в момент страданий. Никто не поможет ей выстроить новые, лучшие надежды на руинах тех, что сокрушены ее безумными идеями. Гарольд с радостью бы отдал за нее свою жизнь. Еще накануне вечером он готов был убить или умереть ради нее. А теперь ему приходится покидать ее навсегда, разлучаться с обожаемой Стивен. Гарольд подумал, что ему хотелось бы теперь искать утешения в пьяном забвении. Горькая мысль. Как может Господь возлагать на его плечи столь непосильный груз? Как может допустить, чтобы вся жизнь Гарольда погрузилась во мрак и пустоту? Это несправедливо! Может ли он сделать что-то для Стивен? Хоть что-то?! Мысли его вновь и вновь вращались по замкнутому кругу.

На горизонте показался лондонский дым, и Гарольд невольно вернулся к практическим соображениям. А когда поезд медленно въехал на вокзал Юстон, юноша был в том состоянии, когда смерть выглядела радостным избавлением.

Он выбрал тихий отель и отправил письма, чтобы уладить дела и не принести своим отъездом проблем другим людям. Обдумав ситуацию, он решил, что неплохо было бы уехать на Аляску – он предполагал, что это достаточно нецивилизованное место, где без труда можно затеряться. Для начала надо будет изменить имя. Джон Робинзон вполне подойдет – не будет привлекать внимания, и под этим именем он закажет билет на корабль из Лондона в Нью-Йорк.

Вскоре отправлялся «Скориак» – большое грузовое судно, принимавшее на борт несколько пассажиров. Он возьмет с собой лишь самое необходимое, чтобы не замерзнуть в холодной стране, которую выбрал для дальнейшей жизни. Все остальное неважно. Он примерно представлял, что по пути на Аляску ему придется пересечь Американский континент от Нью-Йорка до Сан-Франциско, а там отправиться к высоким широтам, к северу от реки Юкон.

Когда Стивен начала оправляться от первого шока, единственным отчетливым чувством было странное оцепенение. Спина замерзла, ноги онемели, но голова пылала, внутри нее пульсировал непривычный ритм – словно мозг превратился в самостоятельное живое существо, которое не обращало на саму Стивен никакого внимания. Затем полуоткрытые глаза стали всматриваться в окружающее пространство. Она не могла понять, почему все вокруг зеленое. Постепенно приходило осознание происходящего. Деревья! Она в лесу. Как она здесь оказалась? Почему лежит на земле?