Врата жизни - Брэм Стокер Страница 30

Стивен продолжила спокойно и холодно:

– Он сказал тебе, что я просила его жениться на мне? – против ее воли лицо Стивен вспыхнуло яркой краской стыда; это был не просто румянец, точнее совсем не румянец, а волна жара, прокатившаяся по всему ее телу, а после этого девушка стала бледнее снега.

Гарольд все понял. Он не знал только, что сказать, как выразить свои чувства, не причинив ей боли, а потому лишь молча кивнул. Глаза Стивен холодно сверкнули. Она почти обезумела, и от того стала уязвимей, чем когда бы то ни было.

– Он рассказывал, что я настаивала? – на этот раз внешне она была спокойнее, но тело ее было натянуто, как струна.

Гарольд ответил с усилием, стараясь оставаться честным:

– Я мог предположить это.

Она усмехнулась и отозвалась с ледяным сарказмом:

– Ты мог предположить! О, не сомневаюсь, что он расписал тебе все в красках и представил ситуацию в свою пользу! Но достаточно того, что ты предположил, – она перевела дыхание, а потом добавила: – И он сообщил тебе, что он отказался?

– Да! – разговор был для Гарольда настоящей пыткой, но у него не было возможности прекратить его.

Стивен коротко нервно рассмеялась, и звук этот ранил его сердце больше, чем ее прежнее страдание. Какой это был смех!

– Не сомневаюсь также, что он описывал все это с типичной мужской иронией. Я так понимаю, что его оскорбил сам факт, что я сделала предложение! Прекрасно понимаю, он сам мне это сказал! – И дальше она продолжила, основываясь на женской интуиции. – Любопытно, не счел ли он нужным, прежде чем пуститься в похвальбу, произнести пару добрых слов по адресу несчастной, что призналась ему в любви, которая ради этой любви осмелилась преступить границы скромности и приличий, установленные для женщин на протяжении тысячелетия? А ты, конечно же, молча выслушал его! О! – она вздрогнула всем телом, еле сдерживая ярость, сжигавшую ее душу, однако голос звучал ровно и почти монотонно. – Но что заставляет любить его? Девушки все время в него влюбляются. Он же так зверски неотразим! Вероятно, ты и сам «понимаешь» это, хотя не исключаю, что он поведал все это не столь прямо и откровенно.

Теперь Гарольду показалось, что упреки, обращенные против него, словно острые стрелы, пронзают его насквозь.

– Ты узнал только вчера, что он отказал мне – отказал, несмотря на мою неприличную настойчивость, – и вот ты спешишь ко мне со всех ног, с утра пораньше и предлагаешь стать твоей женой. Я и подумать не могла о такой возможности; но мужчины ведь такие благородные, такие предусмотрительные, такие милосердные! По крайней мере, я всегда так считала, до вчерашнего утра. Нет, до этого утра! То, что случилось вчера, моя ответственность, результат моего поступка, и я готова нести наказание за это. Я пришла сюда, чтобы справиться со своим стыдом.

Этого Гарольд вынести не мог, он прервал Стивен. Она не должна была винить себя.

– Нет! Ты не должна говорить о стыде. Тебе не в чем стыдиться, Стивен. В этом нет ничего постыдного, и никто не посмеет осуждать тебя в моем присутствии!

В глубине души Стивен испытала восхищение, услышав это. На мгновение ей захотелось довериться Гарольду, сделать то, что было с детства привычным. Его лицо, манеры располагали и напоминали о самых спокойных и благополучных днях ее жизни. Но ослепление гнева взяло верх, сметая на своем пути здравый смысл и саму память. Ей предоставлялась возможность ранить его, выплеснуть свою боль, заставив страдать другого, как будто это могло принести ей облегчение.

– Даже здесь, в уединении, которое я добровольно избрала, чтобы укрыться со своим стыдом, я не могу оставаться в покое! Ты явился сюда без приглашения, я не ждала тебя, даже не думала о тебе. Ты не глуп, так что мог бы догадаться, что здесь я хочу побыть одна. Этот стыд – мой и только мой, я должна принять свою кару. Мою кару! Разве не могу я ожидать, что останусь наедине со своим позором, а не должна буду признаваться в нем всему свету!

Слова ее и вправду были для Гарольда, словно пощечина. И Стивен хотела этого, ей было почти приятно нанести удар по любящему сердцу.

– Но ты явился сюда, чтобы усилить мои страдания, чтобы страдания мои умножились. Ты единственный, кто имеет возможность потревожить меня в моей печали и отчаянии. Это право предоставил тебе мой отец. Ты пришел сюда без предупреждения, ты говоришь, что был уверен, что найдешь меня здесь, потому что сюда я всегда приходила в беде. Нет, ты сказал иначе… когда я в тревоге и сильном волнении! Волнении! И теперь ты являешься и заявляешь, что любишь меня. Ты думал: если один мужчина отказал мне, я брошусь в объятия другого! Мне нужен мужчина, боже, боже! Что же я сделала, чтобы внушить тебе такие мысли? Ты пришел, чтобы защитить меня? В благодарность за доброту моего отца? – она пристально смотрела ему в глаза, гнев ее казался физически ощутимым.

Она хотела ранить его, и ей это удалось. Однако нервы Гарольда были достаточно крепкими, а когда ему был брошен прямой вызов, он лишь собрался с силами. Несмотря на смертельную боль, он не дрогнул. Он стоял перед ней, как скала, на которую обрушиваются яростные волны, захлестывая пеной. Лицо его побелело. Стивен видела, что происходит с ним, но не могла справиться со своим ожесточением. Она упорно стремилась к прежней цели, но никак не могла почувствовать настоящего торжества. И это толкало ее вперед.

– Полагаю, ты считаешь меня несчастной, отвергнутой, оскорбленной женщиной, которая так сильно хочет замуж, что готова откликнуться на любое предложение, воспользоваться любым шансом. По-твоему, я только и мечтаю, чтобы вручить кому-нибудь себя… и свое состояние!

– О, Стивен! – воскликнул потрясенный Гарольд. – Как ты можешь говорить настолько ужасные вещи?