Башни и сады Вавилона - Дмитрий Лекух Страница 31

Я усмехаюсь в ответ.

– Да так и прикажем. По возможности регулярно и обязательно с удовольствием. А больше – никак…

Делаю еще один глоток, теперь поменьше, и передаю бутылку Викентию.

Он тоже прикладывается.

– А как у тебя, кстати, с этим делом? – спрашивает. – Ну, в смысле, с тем, которое «регулярно и с удовольствием»?

– Да, наверное, нормально, – почему-то теряюсь я. – Как-то даже не задумывался, веришь, нет? Если, не дай бог, после порошка, – так жена вообще в другую спальню сбежать норовит. Ну, по крайней мере, точно так было, пока дожди эти проклятые не начались. Мне после этого вообще всего на свете хотеться перестало. А что такое?

Он ставит бутылку на столик, устраивается поудобнее в кресле, вздыхает.

– Да так, ничего. Я просто о своих проблемах размышляю. Вот скажи, бывало у тебя когда-нибудь такое, что ты женщину любишь, но почему-то не хочешь? А на какую-нибудь медсестру-нимфоманку стояк такой, что молния на ширинке расползается…

Я трясу башкой, будто какое-то насекомое отгоняю.

Сравнительно безопасное, но просто пиздец какое надоедливое.

Он вообще как, нормальный?!

– Парадокс, – вздыхаю в ответ, – однако. А может, все-таки не любишь? А то как-то не бьется.

Он морщится.

– Да нет, люблю. Совершенно точно люблю. Если б не любил, все бы куда проще складывалось. А так…

Я хмыкаю.

– Странно. Первый раз о таком слышу. Хотя я такие вопросы не привык в кампании обсуждать. Не люблю. Даже в студенческие годы, когда парни в институтской курилке вовсю подвигами хвалились, старался в стороне постоять. Не знаю, почему-то корежит как-то. Не по себе сразу становится. Как будто за кем-то подглядываешь в замочную скважину. Или наоборот, за тобой. Не мое, короче. Лучше уж о футболе…

Викентий грустно усмехается и делает еще один долгий, жадный глоток прямо из горлышка.

– Понял, – морщится он, то ли от коньяка, то ли от неприятного фрагмента нашего с ним и без того бестолкового разговора. – Не дурак. По крайней мере, не в такой степени. Ну что ж, тогда давай, проехали…

– Проехали, – соглашаюсь.

А чего фарисействовать-то?

Я и правда терпеть не могу вести разговоры на эту тему.

Даже с самим собой.

Как-то уж совсем брезгливо, если честно, становится.

Будто какая жирная, с неряшливыми обвислыми сиськами и целлюлитными складками на огромной, трясущейся салом жопе, похотливая толстуха перед тобой медленно раздевается под негромкую эротическую музыку.

Трется своими запотевшими складками об отполированный металлический шест, подмигивает, облизывает огромным влажным языком вымазанные яркой помадой губы, изгибается, закатывает тупые коровьи глаза, сладострастно трясет тем, что когда-то было изящными женскими плечиками.

А у тебя даже сбежать нет никакой реальной возможности.

Будто привязан.

Тьфу ты, гадость-то какая, прости меня господи…

И привидится ведь…

Так что, ты уж извини, друг мой Викентий.

К тому же уж что-что, а эти-то проблемы любой нормальный мужик просто тупо обязан решать как-то самостоятельно…

…За открытой фрамугой усиливается настойчивый и монотонный шум дождя, порывами налетает резкий, злой, по-волчьи подвывающий ветер, в палате постепенно становится откровенно прохладно.

Да какой там «прохладно».

Самый что ни на есть колотун.

Я ежусь, накидываю на плечи казенно пахнущий больничный плед, делаю небольшой глоток коньяка.

Н-да…

Похоже, не получится у нас с ним сегодня разговор, к сожалению.

Слишком уж он взвинчен этим своим, склеившим ласты под его скальпелем, покойничком.

Если сейчас, не приведи господи, куда-нибудь не туда углубимся, тут такой ад может начаться, – хоть всех святых выноси.

В аду все одно никакие святые не помогают.

Поздняк метаться.

Мужская истерика, она, знаете ли, похлеще женской иной раз выходит.

Я насмотрелся в свое время.

Лучше уж прямо сейчас добить коньяк, покурить, болтая о пустяках, и откланяться баиньки.

Викентий, на счастье, кажется, тоже все понимает.

– Пора, – вздыхает мой добрый доктор, – думаю, нам расходиться, Егор. Не получится у нас с тобой сегодня разговора о мудром и возвышенном. Не то у меня сейчас состояние души, тела и прочего головного мозга, прости. Не так функционируют. Я бы даже сказал, что сбоят потихоньку. И уже не в первый раз, что самое занимательное. Я раньше в таком состоянии детективы читал, признаюсь. Совершенно чудная жвачка для мозгов. Информации полезной – ноль, думать ни о чем не надо, а ведь отвлекают, и это самое главное. А сейчас – и они раздражают. Так что лучше всего попробовать просто тупо выспаться. Приняв перед этим пару таблеток растворимого аспирина и открыв окно в кабинете. Сейчас, только бутылек прикончим. Не обратно же его в собственный кабинет тащить. Не удержусь ведь, прикончу в одиночку, как бомж какой на площади трех вокзалов. Ты вот только скажи, а что ты про различия в организмах-то спрашивал? Тебя что-то мучает, да?

– Ты это про какие такие организмы? – удивляюсь. – А то извини, что-то немного запамятовал. Слишком много мы с тобой тут друг другу наговорили уже, не находишь?

Он тихо смеется, демонстрируя мелкие, белые и острые зубы прирожденного хищника.

Или – такого зверя, что по падали специализируется.

У них вообще-то различия на уровне чистой физиологии довольно незначительны.

И те и другие, в сущности, просто жрут мертвых животных.

Просто одни сами убивают их перед приемом в пищу.

А другие просто тупо ждут, пока кто-то не сделает за них эту не очень приятную работенку.

Да и все дела.

– Ну ты помнишь, – смеется доктор, – свой вопрос насчет того, не замечал ли я каких различий в строении людей, которых режу. И мой ответ – «нет, не замечал». Вот я почему-то и решил, что это для тебя важно.

Я некоторое время недоумеваю.

А потом – хохочу, как подорванный.

– А-а-а. Так ты что, всерьез ответить пытался, что ли?! Это я так. Глумился. Понятно, что такие вещи на уровне чистой физиологии не разглядишь, как ни пытайся. Тут, по идее, глубже копать надо, а у меня почему-то не получается.

Он хмыкает в ответ, но как-то невесело.

– А что, есть где копать? – любопытствует. – И именно тебе? Тут ведь, если что и отыщется, то исключительно на уровне генома, понимаешь. А ты не то что в генетике, ты и в медицине-то разбираешься приблизительно, как я в японской борьбе сумо. То есть – никак, извини…