Тринадцать маленьких голубых конвертов - Морин Джонсон Страница 30

– Ох… ничего страшного.

– Мы закрыты до ужина. К тому же вам нужно забронировать столик. Сегодня уже все занято. Ближайшая свободная дата на следующей неделе.

– Не в этом дело, – сказала Джинни. – Я здесь, чтобы посмотреть оформление.

– Вы журналист?

– Это сделала моя тетя.

Мужчина приподнялся, и теперь Джинни могла видеть его плечи.

– Твоя тетя? – спросил он.

Джинни кивнула.

Мужчина поднялся еще выше. Он был одет в потертую пурпурную футболку и сине-белый фартук, свободно болтающийся на нем.

– Маргарет твоя тетя?

– Да.

И это все изменило. Он пригласил Джинни присесть.

– Я Пол! – С этими словами он достал небольшой стакан и бутылку желтоватого ликера. – Это потрясающе! Позволь, я налью тебе выпить.

После вечера в Риме Джинни не очень хотелось пить алкоголь.

– Я не особо… – начала она.

– Нет, нет. Это лиле ^[30]. Он очень тонкий. Легкий. Приятный на вкус. С маленьким кусочком апельсина.

Он произнес последнее слово как «опельсиииин».

Плюх – долька фрукта упала в стакан. Он протянул напиток Джинни и, не отрываясь, смотрел, как она сделала осторожный глоток. Было вкусно. Как будто пьешь цветочный нектар.

– Я буду честен с тобой, – сказал он, наливая и себе лиле и присаживаясь напротив нее. – Я не был особо уверен в твоей тете. Она показывала мне то, что писала в тот момент. Маленьких собачек. Ой, подожди! Надо же что-нибудь перекусить. Пойдем со мной.

Он позвал Джинни на кухню, которая была размером с гардеробную и располагалась за барной стойкой. Пока Пол наполнял тарелку различной едой, которую доставал из холодильника – холодный цыпленок, латук, сыры, – он рассказывал, как странное оформление тети Пег превратило разваливающееся кафе на четыре столика в весьма востребованный модный ресторан с длинным списком блюд.

– Это было так странно. Женщина, которую я не знал, просила разрешения остаться в моем кафе. Ночевать здесь. И все это для того, чтобы обновить его и украсить изображениями собак. Мне следовало вышвырнуть ее!

– Почему же не вышвырнули? – спросила Джинни.

– Почему? – повторил Пол. Он осмотрел ярко окрашенные стены. – Не знаю. Полагаю, из-за ее самоуверенности. Она умела ладить, обладала обаянием… Не прими это за оскорбление, ты же понимаешь. У нее было воображение, и, когда она описывала конечный результат, ты в это верил. И она оказалась права. Она была очень странной, но оказалась права.

Она была очень странной, но оказалась права. Это, возможно, самые лучшие слова, которые когда-либо были сказаны о ее тете.

После того как Джинни угостилась ланчем и яблочным пирогом со сливками, Пол попрощался с ней, чтобы успеть подготовиться к вечеру.

– Передавай от меня привет тете! – произнес он весело. – И возвращайся! Приходи почаще!

– Обязательно, – ответила Джинни, ее улыбка слегка померкла.

Не было необходимости рассказывать ему о случив шемся. Он считал, что тетя Пег была жива, пусть так и остается.

Возвращаясь в хостел, Джинни чувствовала себя подавленной, ее раздражали толпы людей и тяжелый рюкзак за спиной. По какой-то причине очарование Парижа на нее сейчас не действовало.

Город был большим, шумным и многолюдным. Улицы – слишком узкими. Жители – чересчур небрежно разговаривали по телефону.

Слова Пола переполнили чашу терпения. Джинни хотелось побыстрее вернуться в комнату, где ее никто не замечал, лечь на скрипучую кровать и поплакать.

Она будет просто лежать всю ночь и ничего не делать. В любом случае, у нее не было никаких планов. Она здесь не жила. И никого не знала.

Джинни толкнула дверь из кованого железа и едва заметила, как женщина за стойкой слегка ей улыбнулась. В первый момент Джинни даже не узнала голос, который окликнул ее:

– Эй! Сумасшедшая!