Ангелы Опустошения - Джек Керуак Страница 30

Во, у них тут маленькая Сестренка Мерридэй, девчонка с той стороны бухты, ей не следует танцевать вообще ни в каком кабаре, когда она показывает груди (которые совершенны) никого не интересует поскольку она не откалывает ничего отэйно хипового – она слишком чиста – публика в темном зале, вверх тормашками, хочет грязной девчонки – А грязная девчонка за кулисами готовится вверх тормашками перед зеркалом на двери выводящей на сцену —

Портьеры растворяются, танцовщица Эсси уходит, я отпиваю вина в темном зале, и тут в неожиданно ярком свете сцены выходят два клоуна.

Представление начинается.

У Чеснока шляпа, длинные подтяжки, постоянно за них дергает, сумасшедшая рожа, видно что ему нравятся девчонки, и он все причмокивает губами и он старый сиэтлский призрак – Ловкач, его правильный партнер, симпотный кучерявый тип порнографического героя которого можно увидеть на неприличных открытках он там девке сует —

ЧЕСНОК: Где тебя черти носили?

ЛОВКАЧ: Да вон бабули считал.

ЧЕСНОК: Скока ж у тебя бабуль —

ЛОВКАЧ: Я был на кладбище

ЧЕСНОК: Чего делал?

ЛОВКАЧ: Жмурился

и тому подобные шуточки – Они показывают грандиозные сценки перед всеми, занавес прост, это несложный театр – Все погрязают в их заморочках – Вот по сцене проходит девушка – Чеснок тем временем пил из бутылки, он хитрит чтоб Ловкач опустошил бутылку – Все, и актеры и публика, глазеют на девушку что проходит по сцене из-за кулис – Сама ее проходка произведение искусства – И пусть уж лучше смачно отвечает —

Они ее раскручивают, испанскую танцовщицу, Лолиту из Испании, длинные черные волосы и темные глаза и дикие кастаньеты и она давай раздеваться, отбрасывает одежды в сторону с «Оле!» и встряхивает головой и показывает зубы, все вгрызаются в ее сливочные плечи и сливочные ноги и она вихрем кружится вокруг кастаньет и опускает пальцы медленно к своей подпруге и отстегивает сразу всю юбку, под нею хорошенький поясок девственности в блестках, со стеклярусом, и она носится по всей сцене и танцует и притопывает и свешивает свои вороньи волосы до полу и органист (Ловкач) (который прыгает в яму на танцовщицах) завывает неимоверным джазом Дикого Билла – Я колочу ногами и руками, это джаз и великий притом! – Эта Лолита еще немного колбасится потом заканчивает у кулисы обнажая свои нагрудники но не хочет их снимать, она исчезает за сцену по-испански – Пока что она моя любимая девчонка – И я пью за нее в темноте.

Огни снова ярко вспыхивают, и снова выходят Чеснок и Ловкач.

– Чё эт ты делал на кладбище? – спрашивает Судья Ловкач, сидя за столом, с молотком, а Чеснок подсудимый —

– Жмурился.

– Так это ж не по закону.

– В Сиэтле все законно, – отвечает Чеснок, показывая на Лолиту —

А Лолита, с очаровательным испанским акцентом, говорит «Он прижмурился а тут-то ему и крышка» и то как она сказала это, слегка вильнув задом, просто всех убивает и театр погружается во тьму а все ржут, включая меня и здорового негра у меня за спиной который восторженно вопит и аплодирует всему великому —

Тут выходит негр средних лет сбацать нам жаркую чечетку, фух, но он так стар и так отдувается что не может закончить а музыка пытается его подхлестнуть (Ловкач на органе) но здоровенный негр за мной выкрикивает: «О йя, О йя» (как бы говоря: «Ладно вали домой») – Но чечеточник выдает отчаянную танцевальную задыхающуюся речь и я молюсь чтобы у него все получилось хорошо, я ему сочувствую он только что приехал сюда из Фриско работа новая и ему надо как-то закрепиться, я исступленно аплодирую когда он сходит со сцены —

Великая человеческая драма представляется моим всезнающим глазам опустошения – вверх тормашками —

Пусть портьеры раздвинутся шире —

– А сейчас, – объявляет Ловкач в микрофон, – представляем вам нашу сиэтлскую рыжую КИТТИ О’ГРЭДИ – и вот она выходит, Ловкач прыгает за орган, она высокого роста и у нее зеленые глаза и рыжие волосы и она семенит по сцене —

(О Эвереттские Бойни, где это я?)