Шок от падения - Натан Файлер Страница 30

— Ничего страшного.

— Раньше они стояли в шкафу для документов.

— Ничего страшного.

— У тебя записана прогулка в сопровождении, но дежурная медсестра говорит, что сегодня у них мало народу из-за болезни. Поэтому сегодня вечером выйти не получится. Ты уже гулял утром?

— Нет.

— Понятно. Мне очень жаль, Марк.

— Я Мэтт.

— Извини. Дежурная медсестра говорит, что твоя мама приходит в районе четырех часов. Ты сможешь погулять с ней. Договорились?

— Да.

— Ужасно, что тут не хватает персонала. Извини, Марк.

14.00

В холле у телевизора. Слушаю спор двух пациентов о том, что они хотят посмотреть. Раздумываю, не перерезать ли себе горло. Слушаю Саймона. Думаю, может ли телевизор быть связан с Саймоном. Думаю, может ли Саймон передавать мысли через телевизор. Думаю, чем можно себя порезать. Думаю, можно ли разбить кофейную кружку. Слушаю Саймона. Сижу на своих руках. Слушаю спор двух пациентов. Думаю о тряпичных куклах. Слушаю Саймона. Думаю об атомах. Слушаю Саймона. Смотрю на кофейную кружку на журнальном столике. Слушаю Саймона. Саймону одиноко. Думаю. Думаю. Думаю.

16.00

— Привет, милый.

— Я хочу домой, мам.

— Детка!

— Не зови меня так!

Смотрю, что она принесла. Батончики «Марс», пачку табаку «Голден Вирджиния», фруктовый сок, газировку, новый блокнот, ручки и камуфляжную куртку из армейского магазина на Саутмид-Роуд. Говорю спасибо, стараюсь улыбаться.

— Мэтью, милый, я просто смотреть не могу на твой зуб. Попроси медсестер сводить тебя к зубному. Пожалуйста, ради меня. Или давай я тебя свожу. Врач сказал…

— Мне не больно. Так сойдет.

— Хочу снова увидеть мою милую улыбку.

— Это не твоя улыбка.

16.10

Гуляем по территории больницы. Говорю маме, что мне уже лучше. Говорю, что меня ничего не беспокоит. Спрашиваю ее, могут ли мертвые передавать мысли через телевизор. Пытаюсь поверить в ее доводы. Стараюсь помнить, что она на моей стороне. Говорю ей, что мне лучше. Спрашиваю ее, стало ли мне лучше.

17.30

Мама уезжает. Время ужина. Ем.

17.50

Сижу в саду рядом с другими пациентами. Некоторые из них разговаривают. Это те, у кого маниакальный синдром. Но их речь — сплошной бред. Большинство предпочитает помалкивать. Те, у кого нет сигарет, стреляют у меня, обещая, что вернут, когда им принесут передачу. Здесь буквально нечего делать.

18.30

Сру, потом иду в ванную и пытаюсь мастурбировать. Не получается.

18.45

Возвращаюсь в сад. Холодает.

19.05

Хожу взад и вперед по больничному коридору. Кроме меня тут ходит еще один пациент, черный мужчина с седеющими дредами в расстегнутой на груди рубашке. Мы все время встречаемся с ним посередине. Мы улыбаемся друг другу. Это забавно. Взад и вперед по коридору, улыбаясь при каждой встрече. Мы говорим «привет» и «пока». Мы ускоряем шаг, чтобы встретиться раньше. Мы переходим на бег. Мы смеемся каждый раз, когда встречаемся, и неловко хлопаем друг друга по рукам. Из сестринской выходит медсестра и велит нам успокоиться.

19.18

Снова в саду. Это не совсем сад. Это замкнутая со всех сторон площадка с несколькими стульями. На бетонном полу валяются окурки. Здесь буквально нечего делать.

19.45

Иду в кухню заварить себе чаю. Двое пациентов обнимаются. Они спрашивают, что мне нужно. Я ухожу, не дожидаясь, пока закипит чайник.

19.47

Снова в саду. Ничего нет.

21.40

Темно, уже ночь, рот и глаза у меня измазаны глиной, и дождь продолжается. Я пытаюсь нести его, но земля мокрая. Я поднимаю его и падаю, поднимаю и падаю, а он молчит. Его руки безжизненно свисают по бокам. Я умоляю его сказать хоть что-нибудь. Ну, пожалуйста! Скажи что-нибудь. Я снова падаю, я держу его, прижимаюсь лицом к его лицу, прижимаюсь так близко, что чувствую, как из него уходит тепло, и я прошу его сказать хоть что-нибудь. Пожалуйста. Пожалуйста. Говори со мной.

22.00

Зовут принимать лекарство. Жду в очереди за таблетками, которые я не хочу принимать. Стараюсь не смотреть на остальных пациентов. Они делают то же самое.

22.08

Получаю таблетки — смесь всевозможных форм и размеров в пластиковой чашке. Спрашиваю медсестру, от чего они.

— Это твои обычные таблетки, Мэтт, тебе надо их принять.

— Другие медсестры рассказывали мне, от чего они.

— Тогда ты знаешь.

— Пожалуйста, скажите.

— Хорошо. Вот эти две помогают от тревожных мыслей и голосов.

— Я не слышу голосов*.

— Ну…

— Я не слышу голосов, понятно? Это мой брат, мать вашу! Сколько раз я должен это повторять?

— Пожалуйста, не ругайся, Мэтт. Меня это пугает.

— Я не пытаюсь вас запугать.

— Хорошо, тогда, пожалуйста, перестань кричать.

— Сказать тебе, от чего другие таблетки?

— Да, пожалуйста.

— Эта — потому что у тебя есть побочные эффекты, она должна помочь от слюноотделения по ночам. А эта — снотворное. Вообще-то, можешь попробовать обойтись без нее.

— Это какая?

— Вот эта. Снотворное. Ее принимать необязательно.

— Хорошо, я попробую. От нее у меня во рту неприятный вкус.

— Металлический вкус?

— Да.

— Это часто бывает. Посмотрим, как ты сможешь обойтись без нее.

— Я не хотел пугать вас. Извините.

22.30

Ложусь спать. Жду сна.

22.36

Стук в дверь, и кто-то говорит, что меня зовут к телефону.

Ночная медсестра сидит на посту и читает журнал. Она смотрит, как я снимаю трубку.

— Алло.

— Извини, что я сегодня не смог приехать.

— Да ладно, ерунда.

— Это из-за мамы, она…

— Да ладно.

— Как твои дела?

— Это ты, Джейкоб?

— Да, дружище. Ты ведь сам знаешь.

Сестра делает вид, что читает журнал. Прижав трубку к щеке, я шепчу: