Женский приговор - Мария Воронова Страница 3

– Ну как кто? Победитель городской олимпиады по математике.

Надежда Георгиевна кивнула в такт словам Василия Ивановича и подумала, как хорошо, что он оказался тут и принял на себя часть негодования Ларисы.

– Я спрашиваю, кто он такой? Кто его родители? – воскликнула Лариса азартно и сама ответила. – Да никто! Забулдыги вонючие! Гнать его, пока не поздно, да и все. Пусть в путягу шурует и там строит из себя академика!

Надежда Георгиевна покачала головой и улыбнулась:

– Лариса Ильинична, он действительно умен, как академик.

– А, ну так теперь ясно, откуда ноги растут! Вы с ним цацкаетесь, вот он и решил, что прямо эксперт по всем предметам.

– Послушайте, – Василий Иванович повернул стул так, чтобы лучше видеть Ларису Ильиничну, – как вы считаете, Молчалин же отрицательный персонаж?

– Ну да, а при чем здесь это?

– А Чацкий – положительный?

– Безусловно! Что за вопросы?

– В таком случае позволю себе напомнить, что «в мои лета не должно сметь свое суждение иметь» – слова не Чацкого, а Молчалина.

– И что дальше? – Лариса, до сих пор сверлившая взглядом начальницу, резко повернулась к Василию Ивановичу, так что тушь посыпалась с густо накрашенных ресниц.

– А дальше то, что мы восхищаемся смелостью суждений Чацкого, его способностью резать правду-матку, свободомыслием, свободолюбием… – Василий Иванович сделал эффектную паузу, – восхищаемся и от учеников требуем восхищаться, но при этом заставляем их вести себя, как Молчалин. Несостыковочка у вас получается, Лариса Ильинична!

– Вот не надо! Везде у меня состыковочка, согласно методических указаний и учебного плана!

– Методическим указаниям и учебному плану, – мягко заметил Василий Иванович, – вы меня простите, что поправляю, но вы все-таки словесник и должны знать такие вещи.

– Короче, у меня все правильно. На почве крепостничества вырастают разные, но одинаково уродливые типы крепостников, Гоголь их обличает, и любовь какую-то тут нечего выискивать. Это у вас, Василий Иванович, какая-то несостыковочка случилась, что вы, ассистент кафедры университета, у нас оказались. Но я ж не лезу!

Почувствовав назревающий конфликт, Надежда Георгиевна постучала по столу кончиком карандаша. Сказала, что приняла к сведению слова Ларисы Ильиничны и отчет Василия Ивановича, и кивнула, мол, можете идти. «А если сцепитесь за дверью моего кабинета, то это будет уже ваше личное дело», – подумала она.

Тут раздался звонок, и Надежда Георгиевна отправилась вести химию, по странному совпадению – в тот самый класс, где учился наглый Козельский.

Выйдя в учительскую, она на секунду остановилась перед большим зеркалом в простенке и осталась вполне довольна своим видом: полная, но подтянутая, аккуратная, на сарафане ни складочки, бант на блузке не покосился, не примялся, и прическа не растрепалась. Впрочем, лак «Прелесть» дает ей на это не слишком много шансов, скрепляет намертво, превращая волосы в подобие брони. Говорят, есть какие-то другие лаки, после которых волосы не напоминают на ощупь стекловату, но даже «Прелесть» просто так не купить, а уж эти-то… И мечтать нечего!

Войдя в класс, Надежда Георгиевна сразу посмотрела, на месте ли Козельский, и, увидев парня, невольно подумала о пристрастности судьбы, которая слишком щедро одаривает некоторых людей при рождении. Возмутитель спокойствия был не только очень умным парнем на грани гениальности, но еще и красивым юношей, обещавшим вырасти в невероятно привлекательного мужчину. Обычно способные дети или очень некрасивы, или обладают особенностями характера, затрудняющими общение со сверстниками, но у Козельского не было и этого изъяна. Он в меру хулиганил, давал всем списывать домашку и подсказывал правильные ответы ученикам, терпящим бедствие у доски. Непонятно было только, зачем этой звезде понадобилось самоутверждаться таким странным способом – завязать научную дискуссию с откровенной дурой?

Надежда Георгиевна не любила проверять тетради, поэтому контролировала выполнение домашнего задания выборочно, в течение урока, и сегодня в проскрипционный список попала фамилия «Козельский», чего раньше почти никогда не бывало. Слушая устный ответ отличницы Розочки Вулах, Надежда Георгиевна смотрела то в чью-то тетрадку, то на милое, открытое, еще совсем детское личико девочки, то на байроническую физиономию Козельского и думала о собственной дочери.

Почему Аня не может быть такой, как Розочка? Надежда Георгиевна вздохнула. Отдавая дочь в другую школу, она делала это для того, чтобы у девочки не развился комплекс принцессы, чтобы злые языки не шипели, мол, у Ани Красиной одни пятерки не потому, что она умная, а потому, что мать завуч (семь лет назад Надежда Георгиевна еще не была директором). Кто ж знал, что теперь она станет радоваться собственной дальновидности совсем по другим причинам: дочь дерзит и дома и в школе, пытается использовать косметику, дружит с самой неподобающей девочкой в классе, слушает какую-то ужасную музыку. В общем, отбилась от рук, и страшно подумать, что бы было, учись она в школе матери! Аня как Козельский – на все имеет свое мнение, только не тратит время на разглагольствования, а просто делает что хочет! Парнишка хоть учиться не забывает, а эта… Со своими мозгами могла бы быть круглой отличницей, но ленится, вместо уроков запоем читает книги, неприятно даже думать, какие именно, и, кажется, сама что-то пишет. Общественной работой заниматься не желает, не думает, что скоро в институт поступать, а могут ведь и не принять, если так негативно ко всему относиться! Скрытная стала, мать избегает, упрекает, что заставляет ее ходить в обносках… Все Мийка этот проклятущий, не тем будь помянут. Не зря все нутро Надежды Георгиевны восставало против их странной дружбы, когда это взрослому парню, студенту было интересно с двенадцатилетней соплячкой, но муж успокаивал, и она сама себя уговорила, что дружеские отношения с сыном такого человека лишними не станут ни при каких обстоятельствах. И просчиталась.

Надежда Георгиевна вздохнула и потянула к себе журнал:

– Отлично, Розочка, «пять». Садись! – Выводя отметку в соответствующей клеточке, она подумала, что Розочкина мать, биологичка Ольга Моисеевна, не побоялась отдать дочь в ту же школу, где работает сама, и вот результат. Девочка просто образцовая, радость педагогов и услада родительского сердца. А все потому, что у матери на глазах!

Надежда Георгиевна поставила оценку в дневник, который Роза протянула ей открытым на нужной страничке, и с завистью отметила, что ведется основной документ учащегося идеально. Расписание написано далеко вперед, в каждой клеточке – номера примеров для домашнего задания, без помарок и грязи, и подпись родителя присутствует на каждом развороте. И дневник не засунут в типовую обложку, от которой за версту несет резиной, цвет ввергает в уныние и которая разваливается после первой же четверти. Нет, Розочка обернула свой дневник в нежно-розовую мелованную бумагу и аккуратно надписала, что это именно дневник Р. Вулах, как будто можно его с чьим-то перепутать.