Кабала - Александр Потемкин Страница 3

После четырех чайных ложек Парфенчиков отдышался, тщательно собрал языком драгоценный порошок и, закрыв глаза, удовлетворенно прилег. Если бы под рукой была пара стаканов чая, кукнар открылся бы уже через пятнадцать — двадцать минут. Но при посадке, толчее, погрузке тяжеленных баулов как закажешь этот напиток? Поэтому Петр Петрович приготовился ждать прихода примерно сорок томительных минут. Он был уже полностью готов отказаться от времени и пространства, стереть в сознании границы воображаемого и сущего, расстроиться в одиночестве и вовсе распасться в богемной массовости, проклинать чудо жизни и ликовать по поводу ее безобразной низменности. Такое великолепное состояние было ему отлично знакомо. «Раньше никак не дойдет. Но когда наступит момент истины, тут, я уверен, мой разум воспалится по-настоящему, по-парфенчиковски!» — успокаивал он себя, ожидая великолепную таску ума. Ведь было принято целых четыре ложки! Петр Петрович начал терпеливо ждать. Поезд тронулся, проводник собрал билеты. Не открывая глаз, он продолжал ничком лежать на своей полке. Окружающая обстановка была ему совершенно безразлична, Парфенчиков слышал, что кто-то обращается к нему с каким-то бытовым вопросом. Просили то ли подвинуться, то ли привстать, чтобы уложить вещи, то ли обменяться местами, то ли еще что-то. Но он ждал своего момента, и суета не занимала его, более того, сейчас он испытывал ко всем враждебность. Ничего не отвечая, он старался даже не слушать, чтобы не отвлечься от грядущего праздника. Да-да, четыре ложки предвосхищали самый феерический праздник сознания! Мало кто поверит, но он-то в этом уже три года глубоко убежден. «А-а-а, началось… Пошло, ох как пошло! Ох, кайф какой! Ну еще, еще… А, дает, увеличивает энергию, уф, уф, уф! Потащило! Понесло меня в небеса… Ой, Петр Петрович, что творят с тобой эти волшебные ложки… Уф, уф, как прекрасно! Ожила каждая клетка! Даже из анальной скважины наркотический жар выступил! Каким-то салютным залпом “Авроры” накрыл все мое тело! Великолепный товар! О-го-го-го! Еще немного и приход пройдет, наступит пятичасовая гонка возбужденного сознания». Вся энергия, вся воля, вся страсть к жизни устремилась в это мгновение наружу с неудержимой силой. Гнев на болезненное состояние, на нечеловеческую выдержку стал быстро меняться на милость к самому себе. Заветная мечта начинала осуществляться. Теперь следовало молча выждать несколько минут. Наконец! Зачесалась шея, потом нос, язык повлажнел, стал мягким, подвижным. Веки приподнялись, и он с интересом стал оглядывать окружающий мир. Куда занесут сегодня мысли молодого человека с маковым приданым? Где он окажется? «Давай, давай, покажи свои спектакли! — подгонял он зелье, совершавшее мощную работу в его теле и сознании. — Да это не простой молотый мак оказался, а настоящий стокаратный бриллиант». Ослепительные картины пронеслись в воображении, душа стала наполняться благодатью. И вот произошла главнейшая, божественная метаморфоза. Из жалкого болезненного человечка Петр Петрович превращается в действующий вулкан фантазий. Воистину безумству слава! Дьявольское опьянение приводит меня в состояние экзальтации. Реальность мешается с наваждением. Пытаешься ощутить окружающий мир, касаешься его ладонью, ноги упираются в твердь, нос впитывает удивительные ароматы, взгляд скользит, высматривая приятные очертания, слух ловит ласкающую сердце музыку бытия. Начинаешь по-настоящему любить себя, свой голос, сухой кашель, перхоть, лежащую на воротнике и плечах, душок запрелых в кумаре ног. Ты абсолютно уверен, что перед носом мир твоего я. Стоило мне несколько мгновений понаблюдать за собой, прислушаться к нахлынувшим мыслям, вникнуть в игру взбалмошного воображения, как от избытка чувств я даже восторженно выкрикнул чуть переиначенную пушкинскую фразу: «Ай да Парфенчиков, ай да сукин сын!» Разве новое «Пежо» не стоило этого мгновения? Ведь какое жалкое зрелище я представлял собой давеча на подступах к Москве!

Едва он это осознал, как оказался именно в той чудесной действительности, о которой грезил. «Я всегда выступаю в защиту свободы духа, идей, поступков, а высшим началом признаю разум, но не обычный человеческий, а обогащенный магией маковой головки. Да, опийный! Ведь в его происхождении нельзя сомневаться! Его тоже сотворил Мастер! И в этот великий момент прихода я не только теряю часть человеческого естества, я обретаю единство со всей натурой. В ее бесконечном многообразии… А что, пока все идет совсем неплохо. Ведь смог же я прожить двадцать девять лет. А сколько людей за это короткое время отправились на тот свет? Ежегодно на Земле умирает сто двадцать миллионов. Значит, за двадцать девять лет около трех с половиной миллиардов самых разных по возрасту и национальности людей попрощались с миром. А Петр Петрович жив! И в кумаре, и в кайфе, и в ломках, а жив! Эти цифры убеждают меня и в другом: существование-то само ломаного гроша не стоит. Пять тысяч лет отделяют меня от бронзового века. Но что эти пятьдесят веков дали человечеству? Да, увеличен средний возраст жизни. Был тридцать пять, стал пятьдесят пять. Но все же что существенное, фундаментальное произошло? Ведь около двухсот поколений с тех пор минуло. Появилась грамота, возникла промышленность, дома с удобствами. Люди углубились в науку, полетели в космос! Ну, что еще? Что? В самом-то человеке почти ничего не изменилось, а значит, к главному-то не подошли! Даже не разглядели его очертания. А именно человека и необходимо менять! И как можно быстрее! Он самое слабое звено в универсуме. После знакомства с кукнаром я убедил себя основательно, что только это вещество поможет найти путь качественного изменения гомо сапиенса. Здесь дело обстоит просто превосходно: потому что нет никакой необходимости инвестировать в сложное технологическое оборудование. Расходов практически не предвидится! Выращивай себе мак, мухомор, коноплю, мексиканскую капусту, игольчатую агаву, коку, дозированно принимай ее — и научные фантазии Парфенчикова расцветут самым замечательным образом. Да потребности желудка будут утолены с достатком, даже жирок на брюхе начнет расти. Ведь маковая каша, мякоть агавы на гриле, мухомор в рассоле, тушеная мексиканская капуста — весьма калорийная пища. Таким образом можно решить главнейший вопрос: активно проводить научные исследования по совершенствованию человека. Всего и нужно-то полгектара земли, конура, рассада, лопата, печурка да валежник. И записывай фантазии на эту тему в тетрадку исследователя или копи их в воспаленной голове. Казалось бы, простая истина, а не каждому она открыта и понятна. Поэтому многие коротают свой недолгий век в несчастье и злобе на окружающий мир. Да я сам! Лишь случайно года три назад открыл магическую силу маковой головки. Не знаю как человека, а уж ее совершенно точно создал Бог, чтобы раскрыть перед нами все богатство мира, всю глубину нашего сознания. Сейчас как сквозь сон вспоминаю, что меня интересовало до ее открытия? Шмотье, тачки, бабло, телки, карьера чиновника, известность. Мечтал о лучших нарядах от известных кутюрье. Чтобы в карманах хранились безлимитные кредитные карты солидных банков. Грезил о самых престижных марках автомобилей, о свиданиях с красотками известных домов мод и столичных театров. Хотел, находясь на звучной должности сотрудника администрации президента давать интервью крутым каналам радио и телевидения, выступать перед элитой с внешнеполитическим прогнозом, рассуждать об успехах в строительстве демократических институтов России. Такая жизнь представлялась мне идеальной. Я рвался к ней, расталкивая нескончаемых конкурентов. Балаганная шумиха шикерии вводила меня в упоительное заблуждение. А с чего все начиналось? С прочитанных умных книг? Не только. С интриг в призывной комиссии. Родители не хотели отпускать в армию. Мечтали о МГИМО или МГУ. А я студенческой суете предпочитал тогда тишину читальных залов городских библиотек. Но отец был настойчив и амбициозен. Он пропадал с военкомом и врачами комиссии по кабакам, задабривал их выпивкой и подарками. Какие только диагнозы мне не ставили! Я даже таких слов никогда не слыхивал. Для разбухания “истории болезни” пришлось месяцами валяться в больницах. Наконец все заинтересованные лица сошлись на окончательном диагнозе: искривление позвоночника. Подложили в мое призывное дело снимок чьего-то ущербного костного остова и за пять тысяч долларов сварганили заключение: “К военной службе не годен”. Под влиянием этого корпоративного усилия мои юношеские наивно-романтические взгляды основательно разрушились. Не без легкой печали распрощавшись с прошлым, я изменил мировоззрение: Петр Петрович понял: ничего невозможного нет! Все и всегда дозволено. Так с девятнадцати лет я уверился в одном: деньги решают все! И лишь государственная должность сулит неслыханные богатства. Тогда казалось, что сладкое изумление перед жизнью, возможно испытать только будучи идеальным потребителем. Будущее представлялось как непрерывный поток удовольствий, и все радости существования я хотел получить на подносе, без собственных усилий. Логика была простая и железная: владеешь деньгами и властью — повелеваешь миром вокруг и внутри себя!