Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк Страница 29

Дрожа от холода я дожидалась, когда мой ученик откроет мне дверь, и я смогу войти в подъезд. Сегодня было очень холодно – для начала ноября погода была необычайно ветреная и морозная. Наконец Джозеф впустил меня, и мы направились через вестибюль к лифту.

– Пожалуйста, называйте меня Джо или Джозеф, – серьезным тоном сказал мне мой новый ученик, пока мы поднимались с ним в лифте к его квартире. – Когда меня называют Джоуи… я дискомфортно себя чувствую. И обычно не откликаюсь на это имя. Думаю, мне оно не очень подходит.

– Хорошо, пусть будет Джозеф, – ответила я мягко, а сама подумала: «Странный он какой-то…»

Одарив меня обаятельной улыбкой, Джозеф пояснил:

– Чаще меня, конечно, называют Джо. Но имя Джозеф мне нравится больше.

Его улыбка согрела меня, мы оба расслабились и почувствовали себя комфортно в обществе друг друга.

– Кто-то из родителей дома? – спросила я.

– У меня нет родителей. Я живу один, – ответил Джо.

Такого ответа я не ожидала. Обычно, когда я занималась с учеником, кто-то из родителей обязательно присутствовал дома. И хотя Джозефу было уже двадцать и он не нуждался в присмотре родителей, я все равно была удивлена: почему социальные службы запросили репетитора для взрослого человека, живущего самостоятельно?

Джозеф жил очень скромно, но в целом в его квартире было тепло и уютно, и он имел все необходимое. И еще меня поразила безукоризненная чистота.

Перед началом занятий мягко и очень тактично Джозеф рассказал, что бы он хотел получить от занятий и в каком ключе желал бы, чтобы они проходили. Я не возражала. Мы сели за стол (который, вероятно, служил и рабочим, и обеденным столом) и разложили учебники.

– Думаю, для начала мне нужно взглянуть на твои последние домашние работы, – сказала я. – Покажешь мне? Мне нужно понимать, какую тему ты сейчас проходишь.

– Да, конечно, – кивнул Джозеф. – Только сначала я хотел спросить, вы хорошо разбираетесь в цифровых фотоаппаратах?

– Ну… – заколебалась я. – В принципе знаю, как там все устроено. А в чем дело?

– Через две недели я еду в Белый дом, меня пригласили на премьеру одного фильма… Потом будет встреча с вице-президентом Байденом и с несколькими актерами, которые снимались в фильме. Я бы хотел пофотографировать все это. Специально купил фотоаппарат. Но настроить у меня не получается. Вы смогли бы мне помочь?

– Конечно! – согласилась я. – А как так получилось, что тебя пригласили в Белый дом? – спросила я, не сдержав любопытства.

– О, это долгая история, – улыбнулся Джозеф смущенно и немного печально. – Долгая и… грустная, – пояснил он.

– Расскажешь? – спросила я.

– Хорошо, – кивнул Джозеф и поведал мне историю своей жизни: – Когда мне было восемь, у меня умерла мама. Через два года отец женился на другой женщине, но я ей чем-то не понравился. Мы с ней не поладили. Мы очень много ссорились, а отец всегда принимал ее сторону. Говорил мне, чтобы я помалкивал и не перечил ей ни в чем, слушался бы ее. Я пытался. Но это не помогало – мы все равно постоянно воевали. И вот однажды… Тогда мне было уже двенадцать… после очередной ссоры с ней отец как-то пригласил меня покататься по городу. Это было довольно неожиданное приглашение. Я очень обрадовался, потому что мы с отцом мало времени проводили вместе. Мне его не хватало. И вот мы поехали с ним. Он увез меня на противоположный конец города. Знаете, в тот район, где школа Кеннеди? Вам приходилось бывать в тех местах?

– Конечно! – ответила я. – Это недалеко от моего дома.

– Отец высадил меня на стоянке возле этой школы и велел убираться на все четыре стороны, – продолжил свой рассказ Джозеф. – Он мне сказал, что они с женой больше не хотят, чтобы я с ними жил. Я умолял его отвезти меня домой, но он наотрез отказался. В конце концов он уехал, а я остался один. Тогда было лето… Я был легко одет. Денег у меня не было. Я не мог купить ни еды, ни одежды. Я не знал, куда идти и что делать. Сначала я думал, отец хочет меня припугнуть, проучить. Я очень надеялся, что он успокоится, перестанет злиться и вернется за мной. Я решил его подождать в парке, расположенном напротив школы, и жил там в течение трех дней. Ночевал тоже там же – три дня подряд. И все это время ждал отца. Но он не появился. Я был ужасно напуган.

Сказать, что я была шокирована, – значит, ничего не сказать.

– Я каждый день выгуливаю свою собаку в этом парке, – медленно произнесла я, стараясь припомнить, могла ли я встретить во время прогулки Джозефа. Сейчас, конечно, это уже не имело значения, но сам факт того, что я могла его видеть, меня поразил. В этом парке всегда много людей и детей, поэтому, даже если бы я его увидела, я не заподозрила бы, какая беда с ним произошла.

«Как мог отец бросить собственного сына?! – думала я с возмущением. – Это какой-то нечеловеческий поступок!»

Мне никогда ничего подобного за всю жизнь не приходилось слышать. Но передо мной сидел парнишка, с которым все это случилось в реальной жизни! Внутри у меня все заклокотало от гнева. Как такое может происходить в наше время на глазах у людей! Как родной отец мог так поступать с собственным сыном?!

В течение пяти лет Джозеф жил на улице. Он ел из мусорных баков и спал везде, где мог найти безопасное место, чтобы спрятаться; он никогда не ночевал в одном и том же месте дважды и был вынужден постоянно перемещаться.

– Почему же ты никого не попросил о помощи?!

– Я не знал, к кому обратиться. Пару раз кто-то из прохожих вызывал полицию. Но я так боялся, что меня арестуют, что убегал. Помните, несколько лет назад были зимы с сильными снежными бурями? Тогда мне повезло – меня ненадолго приютил мой приятель. Правда, я смог только несколько раз переночевать у него.

– Его родители не пытались тебе помочь?

– Они бы хотели, но не знали как.

– Думаешь, они считали, что им не грозят неприятности?

– Не знаю. Может быть. К тому времени я уже привык жить на улице. Первая зима была самая ужасная. У меня не было теплого пальто. И в особенно холодные ночи я ночевал в незапертых подъездах жилых домов – найти такие подъезды было трудно. Но мне везло. Поэтому я и не замерз до смерти.