Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни - Селия Хаддон Страница 28

Когда все таблетки были приняты, я доставала Ронни два разных ингалятора, которые должны были облегчить дыхание. Все это занимало много времени.

Потом я поднималась наверх, чтобы переодеться. Почистив зубы, я брала электрическую зубную щетку и помогала сделать то же самое Ронни. К этому времени уже срабатывало мочегонное, и все утро каждые полтора часа я помогала мужу с туалетом.

Теперь Ронни сам добирался до туалета, но мне приходилось помогать ему с одеждой и подмыванием. Затем я убирала всю туалетную комнату, если это было необходимо: снимала высокое сиденье и тщательно мыла все вокруг, а в конце уборки протирала плиточный пол.

Ронни не мог подниматься с кресла или садиться без помощи. Обычно я поднимала его за пояс, если на нем были брюки с ремнем. В других случаях я обхватывала его за грудь сзади, стараясь не тянуть слишком сильно, чтобы не повредить кожу. Иногда я пользовалась специальным ремнем, но он был слишком жестким и неудобным. Позже Лиззи привезла нам специальный стул, который можно было наклонять вперед, чтобы Ронни было легче подняться на ноги.

Все тело мужа постепенно отказывало. Сиделки постоянно лечили порезы и ссадины на руках. Внимания требовала и язва на ноге. После инъекций стероидов на руках Ронни оставались большие темные синяки. Кожа у него стала тонкой и часто повреждалась. В перерывах между визитами сиделок я залечивала и новые раны и синяки, и старые, если в этом была необходимость, научилась медленно отмачивать повязки теплой водой, иначе они отрывались вместе с кожей.

Примерно в десять утра я приносила Ронни жидкое питание. Он редко смотрел телевизор, предпочитая третий и четвертый каналы радио. Потом я помогала ему добраться до кухни к обеду. Есть мужу было трудно. У него сильно дрожали руки, поэтому кусочки еды постоянно падали с вилки на рубашку. Мы обзавелись большим передником вроде тех, что носят мясники, и он стал надевать его перед едой, однако из-за дрожащих рук Ронни часто проливал все на пол.

Грязь на полу меня не беспокоила, больше всего расстраивало его смущение и раздражение из-за собственной неуклюжести. Видеть его страдания было невыносимо.

– Руки – самое ужасное, что есть в моей жизни, – однажды сказал он.

В старости Ронни вернулся к пристрастиям своего детства. До войны он жил в Йоркшире в семье методистов. Еда там была простая – колбаски с картофельным пюре, пироги с мясом, жаркое и жареная рыба. Пищеварение у Ронни нарушилось, поэтому я часто делала молочные запеканки из риса и семолины. Такие блюда было легко глотать, как и, например, мороженое, которое я ему часто давала.

После этого Ронни принимал целый набор таблеток, и я помогала ему лечь подремать после обеда.

* * *

Я постоянно испытывала нечеловеческую усталость. Было ли это связано с моим собственным состоянием (за год до этого я перенесла мастэктомию), стрессом (уход за Ронни) или просто недосыпом (мне приходилось постоянно вставать по ночам), я не знала. Иногда я тоже спала на диване в гостиной после обеда. Частенько компанию составляла Тилли.

Мне повезло – я нашла сиделку, которая могла приходить к Ронни днем два-три раза в неделю. Это были мои выходные – целых три часа! Сначала я тратила это время на покупки, но потом поняла, что продукты можно заказывать через Интернет с доставкой на дом, и стала просто гулять.

Год назад Тилли научила меня заботиться о себе в любом состоянии, и прогулки стали для меня способом позаботиться о себе. Каким же удовольствием было просто выйти из дома и прогуляться по Котсволдсу! Это сразу же снимало любой стресс.

Возвращаясь домой, я заставала Ронни с чашкой чая и печеньем. Они весело болтали с сиделкой, ставшей нам настоящим другом. Женщина поддерживала мужа и давала ему то, чего я дать не могла. Я была слишком утомлена, чтобы думать о его эмоциональном состоянии. В этом отношении я могла думать только о себе, да и это мне не слишком хорошо удавалось.

Постоянные поездки в местную больницу становились для Ронни все более затруднительными. Раньше он мог пользоваться ходунками, добираясь до машины и от машины до больницы, но со временем длинные больничные коридоры стали для мужа непреодолимыми. Теперь он доходил только до машины, а в больнице я возила его на кресле. После каждой такой поездки Ронни валился в постель совершенно обессиленный.

А ведь мне приходилось ездить в больницу и по поводу собственного заболевания! Мне повезло с формой рака. После мастэктомии облучения и химиотерапии не потребовалось, но каждые полгода мне нужно было делать контрольную маммограмму.

Однажды наши с Ронни визиты в больницу совпали. Сначала по длинным коридорам я отвезла мужа в нужный кабинет в его больнице, потом помогла вернуться назад в машину, поехала в другую больницу и по новым длинным коридорам вместе с ним добралась уже до своего врача. Когда мы вернулись домой, Ронни был так измучен, что не смог пообедать. Я устала не меньше, чем он. Каждый день мы оба изматывались до предела. Дом престарелых, каким бы хорошим он ни был, нам не подошел бы. Мне нужно было придумать что-то другое.

Решением стала сиделка с проживанием на неделю в месяц. Так в нашем доме стали появляться замечательные женщины, которые давали мне возможность бывать у друзей или хотя бы лучше высыпаться. Я по-прежнему спала внизу и присматривала за Ронни по ночам, потому что ночные смены у сиделки не были предусмотрены, но зато на целую неделю я не была больше привязана к дому.

К счастью, все сиделки были настоящими кошатницами! Тилли вполне привыкла к сменяющимся сиделкам и появлению в доме медсестер и врачей. Но вот сиделка с проживанием ее нервировала: посещение посторонних она еще могла вытерпеть, но когда чужие оставались на ночь – это было уже слишком!

Теперь у меня была сиделка с проживанием на неделю каждый месяц. В течение трех остальных недель сиделки приходили по утрам, медсестры посещали Ронни днем, как и еще одна сиделка. Ну, и еще к нам приезжала тренер Гейнор.

И, конечно же, мне постоянно помогала Тилли.

Ее присутствие в гостиной всегда меня успокаивало. Сначала ей не нравилось спать на диване – она хотела спать наверху в моей постели, где сама я больше спать не могла. Тут мне на помощь пришла еда. Тилли была и остается одной из самых прожорливых кошек, какие только у меня были, поэтому мне достаточно было всего лишь положить немного сухого корма в кошачью лежанку на диване, прежде чем лечь самой.

Съев корм, Тилли засыпала на моем одеяле. В отличие от меня она преспокойно спала всю ночь, не обращая внимания на мои отлучки к Ронни. Возвращаясь, я слышала ее тихое сопение, и это меня успокаивало. Под такую колыбельную я сразу же засыпала.

Тилли была самой большой радостью моей жизни. Лучше всего я чувствовала себя, когда поглаживала ее серо-бурый животик или когда ее жесткие, короткие черные усы щекотали мне щеку в тот момент, когда Тилли терлась о мое лицо.

Ронни тоже нужен был кот, который доставлял бы ему такую же радость. Я надеялась, что этим котом станет Тоби, но пока мы решали его проблемы с пищеварением, кот оставался у Джулии.