Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни - Селия Хаддон Страница 27

На следующее утро, когда сиделка ушла, я собрала все его лекарства. Ронни стал принимать их по одному, очень медленно. Приходилось ждать, пока он преодолеет тошноту, одолевающую его после каждого глотка. Мы принимали лекарства два часа. Есть муж не хотел, но я уговорила его выпить немного питательной смеси. Теперь он жил только на этой смеси. Казалось, что от смерти Ронни отделяют считаные дни. Я клала таблетки ему в рот, потом подносила к губам стакан с водой. Если он был готов съесть немного нормальной пищи, то мне приходилось кормить его с ложечки, как ребенка.

Я обзвонила всех его друзей, чтобы сообщить, что муж умирает. Если они хотят проститься с ним, то это стоит сделать поскорее. Похоже, он умирал от последствий облучения, которое должно было его вылечить…

Все друзья приехали, чтобы немного побыть с ним. У Ронни было много друзей. Я покинула свое место у его постели, уступив его им. Ронни улыбался, он даже стал более разговорчивым, но потом глаза его закрывались, и люди понимали, что пора уходить.

Украинский журналист Аскольд Крушельницкий специально прилетел из Нью-Йорка для свидания с Ронни. Аскольд – один из тех журналистов в потрепанных костюмах, которые носят галстуки в кармане (на случай, если придется встречаться с высокопоставленными особами). Он побывал на всех войнах, революциях (он освещал «оранжевую революцию» 2004 года на Украине) и во всех горячих точках.

Как и многие иностранные корреспонденты, Аскольд был писателем. Он опубликовал книгу об украинской революции «Оранжевая революция: Личное путешествие по украинской истории». Аскольд – настоящий романтик, веселый и очень добрый человек. Как-то раз он помогал нам освобождать оленя, запутавшегося в проволочной ограде нашей проселочной дороги.

Перед своим приездом он прислал электронное письмо: «Я говорил Ронни, что он – мой герой, но я знаю, что подобные излияния его смущают. И все же я вижу в нем героя артуровских легенд, наделенного характером Джона Бьюкена (только гораздо умнее и забавнее!). Герой, который иногда плачет, настоящий герой!»

Когда я прочла Ронни это письмо, у него на глазах выступили слезы. Да я и сама не смогла сдержаться, хотя плачу крайне редко.

Аскольд приехал к нам на прокатной машине. Я уже приготовила для него обед. После ночного перелета и переезда из Хитроу он выглядел утомленным. Пока гость обедал на кухне, я накормила Ронни, чтобы он не чувствовал себя униженным в присутствии постороннего человека.

– Не хотите, чтобы я немного посидел с ним? – спросил Аскольд после обеда. – Вы могли бы отдохнуть…

Я оставила друга с Ронни на пару часов – мне нужно было хоть немного поспать. Я чувствовала, что Аскольд, усаживаясь у постели дремлющего Ронни, немного волнуется, его желание помочь глубоко тронуло меня. Я никогда этого не забуду. Как и Ронни, я стала испытывать глубокую благодарность за небольшие знаки внимания и доброты.

Не слишком ли утомительными были эти визиты для моего мужа? Я знала, что он устает. Я боялась, не слишком ли это тяжело для него, но даже если эти визиты на день-другой ускорили бы наступление смерти, это было неважно. Ронни заслужил эту последнюю радость, даже если она для него и была тяжела.

* * *

Мои страхи оказались безосновательными. Визит Аскольда стал первым признаком того, что Ронни становится лучше. Та неделя, на которой приехал он и еще несколько друзей, стала переломным моментом.

При появлении старых друзей Ронни оживал. Он боролся с апатией, порожденной морфином, шутил и смеялся с ними. Эти встречи делали мужа по-настоящему счастливым. Я не переставала этому удивляться. В начале недели я оценивала его шансы как 20 на 80, а потом 50 на 50. Старые друзья, в буквальном смысле слова, вернули его к жизни.

Муж не умер.

Я поняла, что он выживет, когда сидела возле его постели с одним из приехавших друзей, и вдруг в Ронни проснулось его прежнее чувство юмора.

Казалось, Ронни крепко спит.

– Селия, как ты будешь справляться без него? – спросил приехавший друг.

– Конечно, я справлюсь, – ответила я, обидевшись на то, что меня считают беспомощной женщиной, не способной жить без помощи мужчины.

– Я бы на твоем месте не был так уверен, – донеслось с постели. Ронни открыл один глаз и улыбнулся нам, а потом снова задремал. Он слышал каждое наше слово!

За несколько дней Ронни сумел выкарабкаться и вернуться к жизни. Он начал понемногу есть – три чайные ложки овсянки, семь вишен без косточек, глоток сливового сока, половинка мороженого с тремя клубничками. На следующее утро он съел немного омлета, выпил кофе и полчашки апельсинового сока. Я по-прежнему кормила его с ложечки, делая небольшие паузы – практически так же, как когда-то кормила Мурлыку.

Кишечник Ронни – орган жизненно важный для благополучия и кошек, и людей – начал функционировать более-менее нормально. Мы с Лиззи постоянно спорили о сливовом соке, слабительном и продуктах, способствующих нормализации пищеварения. Лоточные проблемы играют важную роль в жизни любого кошатника. Те же проблемы важны и в человеческой жизни.

Когда кишечник Ронни начал функционировать нормально, мы все вздохнули с чувством глубокого облегчения.

Через несколько дней Ронни сказал:

– Думаю, я вполне могу воспользоваться своим креслом.

Удивительно, но даже язва на ноге стала подживать. Болеутоляющие избавляли Ронни от боли, а Лиззи и врачи тщательно подбирали нужную дозу. Несколько дней муж принимал стероиды, благодаря чему вернулся аппетит. Противорвотные таблетки помогали бороться с тошнотой.

Специальная команда для умирающих на дому отправилась помогать кому-то другому, а мы вернулись к почти нормальной жизни. Мне повезло – Ронни остался со мной.

Как и раньше, сиделки приходили по утрам помыть и одеть мужа. Все остальное я делала сама.

По ночам мне не хотелось подвергать Ронни унижению из-за памперсов, они оставались лишь на экстренный случай. Я спала в соседней комнате на диване вместе с Тилли. Кошка категорически отказывалась спать на постели Ронни – и днем, и ночью. В хорошие ночи мне приходилось просыпаться лишь пару раз – в три часа и в пять часов, – чтобы помочь ему с туалетом. В плохие ночи просыпаться приходилось раз пять за ночь.

Примерно в 6.50 утра я давала ему таблетку морфина, чтобы муж был готов к приходу сиделок, которые приходили в семь часов, мыли и одевали его. Морфин делал эти необходимые процедуры менее болезненными. Когда Ронни мог дойти до кухни, мы завтракали за столом.

Я готовила завтрак для нас обоих и чай для сиделок, а потом начинала медицинские приготовления – специальный напиток для функционирования кишечника, таблетка по поводу грыжи пищеводного отверстия, мочегонное от давления, гормоны для рака простаты, маленькая таблетка аспирина для разжижения крови и другие обезболивающие, которые дополняли пролонгированный морфин. И маленький пластырь, назначения которого я не знала.